Причина поражений РККА в начале войны. Моё мнение

Какой смысл опираться на мемуары (к тому же не первого издания) если есть документы?

Какие есть документы? - только мемуары других участников КШИ.

С чего Вы взяли? Сохранились, рассекречены и изучены материалы игр, т.е. оперативные документы, а не только мемуары учасников.

Сохранились ли?
Рассекречены и изучены? - Все документы военного планирования РККА за период:
01.01.41 по 22.06.41 остаются недоступными для исследования независимых историков - т.н. "Президентский архив". Мы можем "качать по косвенным" по "отголоскам" и "ссылкам" в документах вне вышеуказанного периода.

Я Вам выкладывал ссылку, там про это черным по белому написано.

В мемуарах первых изданий ( до 7) тема игр вообще не рассматривалась.

Вспомнил? Или кто подсказал?

Вот мы с Вами не можем же поехать в архив и заказать какой-либо документ по военному планированию указанного периода ( Как это делают поисковики по погибшим в ВОВ).

Рассекречены и изучены? - Все документы военного планирования РККА за период: 01.01.41 по 22.06.41 остаются недоступными для исследования независимых историков - т.н. "Президентский архив". Мы можем "качать по косвенным" по "отголоскам" и "ссылкам" в документах вне вышеуказанного периода.

Раз уж мне довелось открыть 10 продолжение этой темы - хочу отметить поведение Жукова ( которое он сам же и описывает) на совещании: стоило прикрикнуть грозному Ворошилову - как Жуков ( так красиво критиковавший систему новых УРов)
ЗАТКНУЛСЯ И СЕЛ! ( Собственно человек даже не пытается скрыть - спорить с начальством ( даже не с начальством, а с лицами "приближенными к ..." у него кишка тонка!)

На седьмой день войны фашистские войска заняли Минск. 29 июня, вечером, у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко, но тот ничего путного о положении на западном направлении сказать не мог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться в обстановке.

В наркомате были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Жуков докладывал, что связь потеряна, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи — никто не знает. Около получаса говорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: "Что за Генеральный штаб? Что за начальник штаба, который в первый же день войны растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует?"

Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек буквально разрыдался и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него были мокрые.

Да и не все наши полководцы ладили с тыловиками. Это и понятно, потому что потребности фронта долгое время не могли удовлетворяться сполна. Был случай, когда Антипенко, в прошлом боевой генерал, пришел ко мне в крайне возбужденном состоянии. "Отпустите меня на фронт, Анастас Иванович, не могу больше работать в тылу". — "В чем дело? — спросил я. — Разве вы не понимаете, какую важную роль играете именно здесь и именно для фронта?" Оказалось, ему позвонил маршал Жуков, требуя артиллерийские снаряды сверх отведенной его фронту квоты. В ходе спора Жуков вспылил и обозвал Антипенко "тыловой крысой". Тогда я позвонил Жукову по ВЧ и очень строго сказал: "Товарищ Жуков, вы должны знать, что распределение артбоеприпасов по фронтам утверждаю я в качестве члена ГКО. Если вы чем-то недовольны, можете звонить мне. А звонить моим подчиненным, чтобы оскорблять их, вы не имеете права. Надеюсь, это больше не повторится". Жуков ответил, что он, конечно, погорячился, причиной чему была острая потребность его артиллерии в дополнительном боезапасе, но что в будущем учтет это мое замечание.

...одного желания мало для боевого успеха. Но во время боев под Москвой Георгий Константинович часто сам забывал об этом.

Высокая требовательность — необходимая и важнейшая черта военачальника. Но железная воля у него всегда должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умением [90] опираться на их ум и инициативу. Наш командующий в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу. Бывал он и несправедлив, как говорят, под горячую руку...

Словом, идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае приготовился к худшему.