Почему либералы ненавидят СССР, Россию, русских .........?

Как всегда сентябрь месяц в нашей области характеризуется вылазками местных нижегородских антисоветчиков. В сентябре они традиционно отмечают очередной исторический юбилей "красного террора", который, как известно, пришёлся на конец лета-начала осени 1918 года. По этому поводу антисоветчики исписали горы газетной макулатуры, смысл которой сводится к тому, что большевики чуть ли не устроили геноцид собственному народу. Правда, сейчас они хотя бы пытаются оперировать более-менее реальными цифрами. А то ведь в 90-ые нас пытались убедить в том, что «кровавая ЧК» уничтожила в годы гражданской войны «миллионы невинных россиян»?! И хотя ныне этот счёт у них изрядно «поубавился» (ведь о уничтоженных миллионах может всерьёз говорить лишь человек с очень больным воображением), байка о геноциде до сих пор пользуется у этой публики большой популярностью...

Итак, каковы их аргументы? Антисоветчики пишут о том, что злодеи-коммунисты ещё до своего прихода к власти готовились физически уничтожить чуждые им классы. И как только сформировался аппарат ЧК, большевики сразу же приступили к выполнению поставленной задачи, развязав красный террор. Этому делу был придан даже идеологический статус. В качестве доказательства приводятся слова отдельных красных вождей, призывавших устроить массовую резню. К примеру, известное высказывание заместителя начальника ВЧК Мартина Лациса (в 18-ом — начальника ЧК Восточного фронта):

«Мы не ведём войны против отдельных лиц, мы истребляем буржуев как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».

По утверждениям антисоветчиков, якобы это была установка правящей партии, которая железно выполнялась на протяжении всей гражданской войны. Мол, только пролив реки крови большевики смогли удержать власть в покорённой ими стране.

Под эти утверждения, кстати, подводится и соответствующий «подсчёт» жертв. Когда затея с «миллионами жертв ЧК» не выгорела, то антисоветчики придумали более изощрённый, я бы даже сказал подлый ход, на который обратил внимание известный историк-архивист Виктор Земсков — то есть, огульно приписывают красным жертвы голода, болезней, разгула уголовщины, словом всего, что обычно сопровождает любое революционное лихолетье. А ещё делаются намёки на разного рода бессудные акции со стороны красных властей, которые не вошли в официальные сводки красного террора — расстрелы без предъявления каких-либо обвинений, стихийные погромы буржуазии и т. д. При этом «разоблачители» обычно не удосуживаются уточнять, кем именно могли быть организованы такого рода расправы — самими большевистскими властями или их временными попутчиками в лице левых эсеров, анархистов, коммунистов-максималистов или просто обычными бандитами, прикрывающимися поддельными красными мандатами (известная история банды графа Эболи, которая грабила и убивала жителей Петрограда под видом сотрудников питерского ЧК).

Эти нюансы очень важны для изучения эпохи становления Советской власти, к которой в те годы примазывалось немало проходимцев. Власти понадобилось время, чтобы не только укрепиться, но и очистить собственные ряды. Впрочем, такого рода объективный подход не востребован антисоветчиками — ведь они руководствуются вовсе не поиском истины, а исключительно собственными идеологическими убеждениями.

Отсюда и главный вывод, к которому эти «исследователи» обычно приходят — исторической науке следует морально оправдать белый террор, который, мол, возник исключительно как ответ на красную «резню», потому был вынужденным и гораздо меньшим по масштабу. В этом плане меня особо потрясли рассуждения военного историка Сергея Владимировича Волкова в его книге «РФ - ещё не Россия». Требуя покончить с «проклятым советским прошлым», которое якобы было в истории нашей страны сплошным чёрным пятном, Волков много пишет о почти «небесной чистоте» белой идеи. Да, белые, по его словам, иногда были вынуждены прибегать к расправам, но очень неохотно и вынуждено. И вообще это были эксцессы отдельных лиц, у которых «красные вырезали семью»...

Я уважаю Сергея Волкова, который много сделал для детального изучения истории белого движения и офицерского корпуса русской армии начала 20-го столетия. Но эти рассуждения... Спрашивается, за какую «вырезанную семью» белоповстанцы из Уреня живьём закапывали в землю пленных красноармейцев? И за каких именно убитых членов своего семейства массами уничтожал безоружных красных бойцов офицер белой «Народной армии» Фёдор Мейбом, довольно цинично писавший о том, что что он и его товарищи пленных не брали - убивали на месте штыком и прикладом (патроны берегли)? И как можно прокомментировать сетования белых генералов Деникина и Лукомского, которые в своих мемуарах прямо писали о том, что вверенные им войска проявляют чудовищную жестокость по отношению к взятым в плен красноармейцам и что они, генералы, с этим ничего поделать не могут?

Думаю, что Волков никак это прокомментировать не может, ибо в своей книге он выступает явно не как историк, а как чистой воды пропагандист, причём, не самый профессиональный...

… Не претендуя на истину в последней инстанции, я попытаюсь изложить свои мысли на проблему массового террора периода гражданской войны. Как мне кажется, этот террор мало зависел от воли какого-либо одного человека или даже партии. Он является объективным следствием любого великого социального перелома общества. Как-то вождь большевиков Ленин, отвечая на упрёки буржуазной западной прессы в репрессиях Советской власти, заметил:

«Английские буржуа забыли про свой 1649, французские — про свой 1793 год. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в её пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии».

Если абстрагироваться от чисто марксистской фразеологии Ильича, то его слова справедливы в одном — любые кардинальные революционные события всегда сопровождаются насилием против тех классов, которые сопротивляются революционным преобразованиям. Вся история человечества учит: когда запущен маховик революции, остановить его — нравиться это кому или нет - уже практически не представляется возможным, он начинает вращаться по своим страшным законам, перемалывая судьбы людей и целых государств. Современникам остаётся только проклинать правителей дореволюционной эпохи, которые своей бездарностью довели страну до революции. И Россия не стала в этом плане счастливым исключением. В её случае главных виновников террора гражданской войны следует искать там же, где и виновников революции - то есть, в среде дворянской и буржуазной элиты Российской империи.

Мне кажется, прав историк Дмитрий Чураков, который в одной из своих статей написал о том, что необратимый процесс террора начался в России сразу после Февральской революции, когда были разрушены все прежние юридические, государственные и нравственные устои. Ситуация усугублялась тем, что новые либерально-демократические власти ничего не создали взамен и только обострили все проблемы, доставшиеся от прежнего царского режима. Народ с каждым днём ожесточался и разделялся на враждебные группировки. Кто первым возьмётся за оружие в качестве политического аргумента — было только вопросом времени...

Пришедшие к власти осенью 17-го года большевики, не смотря на весь их революционный радикализм, вовсе не были теми кровожадными людоедами, какими их сегодня рисуют антисоветчики. Конечно, своих противников они крепко не любили, однако коммунистов всегда отличал максимальный прагматизм и здравый подход к жизни. Они прекрасно понимали, что без старых специалистов им никогда не удастся ни создать свой собственный государственный аппарат, ни наладить экономику. Поэтому своей задачей они поставили вовсе не уничтожение прежних правящих классов, а их покорение и принуждение к восприятию идей Октября.

Наверное, если бы красные заранее готовились к массовой резне, то наверняка бы сразу после захвата власти расстреляли и Временное правительство, и генерала Краснова, который организовал карательный поход на революционный Петроград, и лидера «Союза Михаила Архангела» Пуришкевича, устроившего контрреволюционный заговор в самом конце 17- ого года, и юнкеров военных училищ Москвы, с оружием в руках сопротивлявшихся установлению Советской власти. Но всех этих людей большевики почему-то выпустили на свободу под честное слово больше не поднимать руку на красную власть.

Очевидно, что то был не просто жест примирения, но и попытка — конечно же на своих условиях - наладить хоть какое-то сотрудничество с противной стороной. Очевидцы тех дней вспоминают, что в первой половине 1918 года жизнь Советской России была на удивление демократичной. Английский посол Локкарт так писал о тех днях:

«Той железной дисциплины, с которой правят ныне большевики (написано в 30-ые годы — В.А.) не было тогда ещё и в помине. Террора не существовало. Нельзя даже было сказать, чтобы население боялось большевиков. Газеты большевистских противников ещё выходили, и политика Советов подвергалась в них жесточайшим нападкам... В эту раннюю эпоху большевизма опасность для телесной неприкосновенности и жизни исходила главным образом не от правящей партии, а от анархистских банд».

А вот признания одного из лидеров меньшевиков Давида Далина:

«И отнюдь не сразу большевики вступили на путь террора. Странно вспомнить, что первые 5-6 месяцев Советской власти продолжала выходить оппозиционная печать, и не только социалистическая, но и откровенно буржуазная. Первый случай смертной казни имел место только в мае 1918 года. На собраниях выступал все, кто хотел, почти не рискуя попасть в ЧК. Советский строй существовал, но без террора... Толчок к развитию террора дала гражданская война».

Далин тут абсолютно прав. Весной 18-го года резко обострилась продовольственная проблема. На её фоне стала поднимать голову демократическая контрреволюция в лице меньшевиков и эсеров, решивших удовлетворить свои властные амбиции за счёт трудностей коммунистов. В самой Москве был обнаружен заговор «Союза Защиты Родины и Свободы», почти одновременно вспыхнул мятеж чехословацкого корпуса, ставший началом открытой войны против Советской власти.

Любая уважающая себя власть в таких условиях перешла бы на чрезвычайщину. Большевики не стали исключением. Сначала эта чрезвычайщина выразилась в закрытии оппозиционных СМИ и запрете оппозиционных политических партий. А вот уже с лета начался красный террор...

Коммунисты прекрасно видели, что их ждёт на примере захваченных чехами городов Поволжья. Обычно каждый такой захват сопровождался восстанием местной подпольной белой организации, которая устраивала беспощадное истребление коммунистов и красноармейцев. Дабы предотвратить подобный сценарий на оставшейся советской территории большевики прибегли к рецепту, уже давно испытанному революционерами Европы — взятие заложников из числа враждебных классов и уничтожение тех, кто может быть причастным к вражескому подполью.

Почему этот рецепт можно считать универсальным? Да потому что революционеры во все времена всегда оказывались примерно в одной и той же ситуации. Их молодые силовые ведомства хотя и состояли из идейно убеждённых людей, но в профессиональном отношении они были очень слабы. Ещё отсутствовала хорошо налаженная агентурная сеть, не было должных навыков оперативной и следственной работы, не умели эти «силовики» и проводить нужные профилактические мероприятия. Для становления новой правоохранительной системы требовалось время, а его у революционеров в условиях гражданской войны просто не было. Поэтому непрофессионализм компенсировался массированным ударом по всем потенциальным врагам. Именно по такому пути пошли французские якобинцы, именно по такому пути направились и русские большевики. Такая вот логика исторического кошмара. Хорошо было бы его избегнуть, но не получилось...

Когда пала Казань, Нижний Новгород остался последним крупным губернским городом на пути белых к Москве. Для управления прифронтовой губернией был образован Военно-революционный комитет, от самих постановлений которого порой просто веяло панической тревогой: все учреждения перевести на военное положение, установить место сбора коммунистов на случай белого мятежа, утвердить план обороны города, вызвать дополнительный отряд Красной Армии из Иваново-Вознесенска... Судя по всему, в Нижнем не осталось ни одной нормальной воинской части, на которую можно было бы положиться — всё боеспособное было брошена на линию фронта...

А тут ещё фигурирует оперативная информация ЧК о недобитых муромских мятежниках из числа нижегородцев, которые после неудачи подполковника Сахарова вернулись домой. Что они могут предпринять в ближайшее время, оставалось только предполагать, и предположения эти явно оптимизма не внушали. Также не прибавила особой радости и телеграмма Ленина, присланная в адрес губкома партии. В ней говорилось о том, что в Нижнем явно готовиться белое восстание и что следует предпринять надлежащие ответные меры в виде массовых арестов и высылки из города всех ненадёжных.

К тому времени, по данным ВЧК, в Нижнем и окрестностях скопилось не менее полутора тысяч бывших офицеров и жандармов. Вот по ним-то и был нанесён первый удар — сразу арестовано 700 человек. Потом пошли аресты среди буржуазии, представителей оппозиционных партий, высших церковных иерархов, которые по примеру епископа Муромского Митрофана вполне могли стать идеологами белого мятежа. Первые расстрелы арестованных заложников прошли ещё в июле, продолжились они в августе и в сентябре, когда в стране после покушения на Ленина красный террор был объявлен официально.

Сколько же людей стали его жертвами? К сожалению детального исследования по этому вопросу в нашей области до сих пор не проведено. Я могу лишь опираться на данные, опубликованные историками отечественных спецслужб из Москвы и Петербурга. Так, специалист из Питера Илья Ратьковский, опираясь на опубликованные в открытой советской печати списки казнённых в Нижегородской губернии, приводит следующие цифры — в июле расстреляно 6 человек, в августе 101 человек, в сентябре ещё 66. Возможно, к этой цифре следует присовокупить и расстрелы, учинённые ЧК Восточного фронта, действовавшей независимо от НижГубЧК. Как пишет Илья Ратьковский:

«В уездном Ардатове было казнено, по сообщению М.Лациса, 4 священника и 302 бывших офицера, заключённых ранее в концлагеря».

Тут следует оговориться — Лацис был очень радикальным, даже витийствующим большевиком и очень часто выдавал желаемое за действительное. Нередко его данные не имели под собой никакой реальной основы, а носили больше устрашающе-пропагандистский характер. Так, его известные призывы о «поголовном истреблении буржуев как класса» (их я привёл выше), вопреки утверждениям антисоветчиков, никогда не носили характер официальной директивы Советской власти, а были исключительно пропагандисткой инициативой самого Лациса (за что он неоднократно получал нагоняй от партийного руководства). Аналогично можно сказать и про его чекистские отчёты, явно направленные на парализацию воли противника. Так что можно смело предположить, что по Ардатову он вполне мог завысить реальное число жертв проведённых репрессий.

Кроме того, из общей цифры расстрелянных в ходе красного террора следует вычесть порядка трёх-четырёх десятков уголовников. К примеру, из банды Ваньки Стального (Ивана Низовкина), совершавшей грабежи и убийства в Нижнем и на Молитовке. В условиях чрезвычайного положения губернии уголовщина была объявлена тяжким контрреволюционным деянием, за что банда Стального в полном составе и поплатилась своими жизнями в августе 18-го года...

Таким образом, по политическим мотивам в нашей губернии было расстреляно около 200-300 человек, но никак не больше. Это, кстати, вполне согласуется с данными московского историка Олега Мозохина, который в своей монографии «Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности», со ссылкой на архивы Секретного отдела ВЧК, приводит такие данные по нашему региону - всего в 1918 году у нас было расстреляно 202 человека, из них по политическим мотивам 142 человека, за спекуляцию — 11, за преступления по должности — 8, за уголовные преступления — 37 (ещё четыре расстрела значатся как «прочие преступления»)...

Сколько среди казнённых за политику было явных заговорщиков, сколько мнимых, не скажет сегодня никто.

К примеру, в городе Павлово среди 24-х репрессированных местных жителей оказался и 19-летний гимназист Александр Самойлов. Как пишет павловский краевед Лариса Козлова, его расстреляли только за то, что он принял участие в волнениях, случившихся в Павлово ещё в феврале 18-го года. Тогда в городе на религиозной почве вспыхнули антисоветские волнения, результатом которых стал разгром местного Совдепа. В разгроме деятельное участие приняли и учащиеся гимназии, которые по милому замечанию Козловой просто «похватали в Совете винтовки, с которыми носились по Павлову с мальчишеским задором и ухарством». И не смотря на то, что винтовки у «шутников» почти сразу отобрали, чекисты всё равно припомнили Самойлову это ухарство спустя полгода, во время красного террора.

Конечно, в феврале гимназист действительно мог только «побаловаться» — хотя в 19 лет уже можно отдавать отчёт в своих деяниях, тем более в те времена, когда люди взрослели гораздо раньше, чем теперь... Но кто даст гарантию, что юноша не состоял в какой-нибудь настоящей подпольной организации? И не готовился в следующий раз уже не просто бегать с «мальчишеским задором», а целенаправленно убивать сторонников Советской власти? Во всяком случае, его юные ровесники, такие же гимназисты, с не меньшим юношеским ухарством топили раненных красноармейцев в Волге возле Самары или прикалывали штыками коммунистов и членов их семей в ходе массовых казней у стен Казанского кремля, канавка которого, по свидетельству очевидцев, не просыхала от крови в течении всего пребывания белых в городе.

Нет, никто сегодня не даст гарантии абсолютной невиновности Самойлова с точки зрения того сурового и жестокого времени. Это сейчас нам легко рассуждать о правых и виноватых, а тогда действовала иная логика, и люди руководствовались иными понятиями, учитывать которые всегда должен любой исследователь нашей и без того непростой истории.

Несомненно, все жертвы красного террора, чья вина юридически не доказана (включая и Сашу Самойлова), должны быть полностью реабилитированы согласно нашему российскому законодательству. Но мне кажется, что эта реабилитация должна проходить вовсе не под знаменем огульного осуждения советского прошлого (как это нередко сегодня происходит), а в качестве памяти-предупреждения: россияне должны всегда помнить, к чему ведёт безответственное поведение правящей элиты, допускающей революционное безвременье - революционный террор, как правило, лишь является логическим последствием такого рода государственной безответственности...

Надо сказать, что после освобождения Казани частями Красной Армии и перехода её в общее наступление на всём волжском фронте, чрезвычайщина была отменена — и это ещё раз свидетельствует об отсутствии «врождённой кровожадности» большевиков. Был ликвидирован Военно-революционный комитет, свернулся и красный террор. И чего бы не писали нынешние нижегородские антисоветчики, утверждающие, что якобы в течении всей гражданской войны этот террор «не ослабевал», архивные данные свидетельствуют ровно об обратном - расстрелы стали применяться крайне редко. К примеру, за весь 1919 год высшая мера применялась всего 39 раз - причём, «за политику» был расстрелян всего один человек, остальные за дезертирство, уголовщину и преступления по должности.

А всего за годы гражданской войны по политическим мотивам - согласно архивному справочнику УФСБ по Нижегородской области - был репрессирован 1621 человек, включая сюда и осужденных на тюремный срок (или на денежный штраф), и просто подозреваемых, а потом полностью оправданных людей, и тех же расстрелянных, число которых на общем фоне крайне невелико.http://www.novdelo.ru/post/view?id=44296