АК-12 - 2

В СССР в 1926 году была отменена свободная заявочная система изобретений, что напрочь ликвидировало свободную инициативу. Теперь дело решал чиновник, которому в руки попадало ваше изобретение. Но чиновник, как правило, не является специалистом в вашей области и отсылает ваш проект эксперту, мнению которого он доверяет и который является официальным лицом, облеченным властью давать экспертные оценки. Мнению этого лица чиновники из комиссии, призванной решать судьбу вашего изобретения, полностью доверяют. Таким образом, вся сложная система держится на мнении одного человека, или двух-трех.
То есть, всё решал не производитель, не потребитель, а некая личность, которая может быть и не была заинтересована в продвижении вашего изобретения. Советская власть и не подозревала, какую мину она заложила под процесс технического развития в СССР. За рубежом любое новшество тут же патентовалось и считалось интеллектуальной собственностью, за которую надо было платить. В СССР всякое изобретение считалось «достоянием народа». Творчество в СССР в сфере вооружения исчезло как таковое, все разработки в военном деле теперь велись только на основе спущенных свыше ТТТ (тактико-технических требований), и выходить за их рамки не дозволялось, ни в худшую, ни, что самое страшное, в лучшую сторону. А эти ТТХ составляли тогда два человека – оружейник Фёдоров и генерал Благонравов. Первый являлся руководителем КБ №1 Ковровского завода, и входил в состав комиссии по разработке новых видов вооружений, второй был зав. кафедрой Артакадемии, и тоже входил в комиссию. Вот эти два человека и решали судьбу любой конструкции, остальные только ставили свои подписи, не имея понятия, что они заверяют. Поэтому, если кто-то думает, что конкурсы по выбору оружия – это нечто вроде честных спортивных состязаний, где побеждает лучший, тот глубоко заблуждается. Выбор оружия – это госзаказ, это огромные деньги и выбирают образец генералы, которые в окопах не сидят. Вот приняли автоматическую винтовку Токарева перед войной не потому, что она лучшая, а потому, что Токарев был ученик Фёдорова, а Фёдоров входил в Комиссию ГАУ по разработке новых образцов вооружения.
Ещё перед Первой мировой войной датчанин Мадсен заключил контракт с царским правительством на постройку в Коврове оружейного завода и завез самое новейшее, по тем временам, оборудование. После революции директором этого завода стал Фёдоров, под началом которого работали конструктора-оружейники Дегтярев и Токарев. На этом же заводе в группе Дегтярева работал супер-слесарь 8-го разряда Симонов. Работая в группе, Симонов в 1922 создает собственный проект пулемета с запиранием канала ствола перекосом затвора, неподвижным стволом, отводом газов для перезарядки. Перекос затвора был новым изобретением, единственной в оружейном деле России собственной разработкой. Но беда была в том, что всей конструкторской мыслью руководил Фёдоров, который стоял за запирание канала ствола поворотом затвора при подвижном стволе. Поэтому изобретению Симонова дали самую высокую оценку в ГАУ, но проект затормозили и потом вообще прикрыли. На первое место выдвинули пулемет Дегтярева, который был, на самом деле, копией системы Кьелман-Фрайберга, которая была признана несовершенной. Пулемет Дегтярева впоследствии пришлось снять с производства и начать выпускать старичка Максима.
В 1927 году ГАУ решает начать работы по конструированию самозарядной винтовки. В конкурсе участвуют Токарев, Фёдоров, Колесников, Коновалов и Симонов. Симонов создает уникальную конструкцию: газоотвод у винтовки сбоку, легкий металлический приклад, пистолетная рукоятка, съёмный магазин на 5 и 10 патронов, запирание канала ствола перекосом затвора. Для неполной сборки надо было отсоединить пистолетную рукоятку, и тогда корпус переламывался на штифте. Эта конструкция полностью опередила все остальные, показав втрое большую живучесть, чем другие образцы. Мэтры должны были что-то делать с зарвавшимся выскочкой. И придрались к пистолетной рукоятке. В ТТТ задним числом были внесены требования, запрещавшие менять внешний вид оружия. Это на два десятка лет определило отставание СССР в стрелковом вооружении. Симоновская винтовка с испытаний снимается, и Симонов начинает конструировать другую винтовку с клиновым запиранием ствола и традиционной формы.
И вот тут начинается самое интересное. В 1929 году в Чехии появляется самозарядная винтовка Холека невиданной конструкции: с газоотводом сбоку, пистолетной рукояткой, съёмным магазином, перекосом затвора и для неполной разборки она переламывалась пополам на штифте после отделения рукоятки. Конструкция сразу делалась на экспорт. Интересно, что Холек только через 8 лет подаст заявку на патент. Чего боялся, когда даже новое крепление шомпола тогда сразу патентовалось? Винтовка понравилась, и её купили Япония и Германия. Доработку винтовки под промежуточный патрон в Германии поручили фирме «Хенель», в КБ которой работал Хуго Шмайсер в 1938 году, и фирме «Вальтер» в 1940. В КБ этих фирм появляется копия автоматической винтовки Симонова (конструкция, купленная у Холека) с той разницей, что она была рассчитана на промежуточный патрон, газоотводная трубка расположена сверху – это МП-42, которая после обкатки на фронте и доработки стала МП-43. Из образцов Вальтера и Шмайсера выбрали Шмайсера, как более технологичный в производстве. Но в 43 году Гитлер от него отказался, а в 44-м согласился на производство, и МП-43 стала МП-44. Этот автомат до 1953 года стоял на вооружении армии ГДР, куда и как он исчез – неизвестно. А в Югославии он стоял на вооружении до 70-х годов. Автомат был разработан под укороченный (промежуточный) патрон, имел планки для установки оптического и инфракрасного прицелов, и ствольного гранатомета. Имелся и снайперский вариант. Шмайсер специально утяжелил свой автомат – 5,22 кг, в результате кучность боя «Штурмгеверка» стала такой, что её не смог достичь «АК» всех модификаций, стрелявший такими же патронами.
Несмотря на то, что оружие получило самые положительные оценки, Гитлер отказался ставить его на вооружение, мотивируя отказ тем, что некуда тогда будет девать винтовочные патроны, которых наштамповали несколько десятков миллионов. Однако Шпеер, в то время рейхсминистр вооружений и боеприпасов, приказал сделать 10 тысяч МП-44 (по другим сведениям – 6 тысяч) и послать на испытания в войска в 1943 году. Многочисленные положительные отзывы он затем положил Гитлеру на стол и, зная пристрастие фюрера к трескучим помпезным названиям, предложил назвать автомат «Штурмгеверк» (Штурмовое ружьё). Необходимость в массовом автоматическом оружии стала к этому времени понятна и Гитлеру и он, заявив, что это «невероятное по эффективности оружие перевернет весь ход войны», согласился на вооружение им армии.

В 1943 году в боях под Волховом были захвачены несколько экземпляров МП-44. Его боевые качества были оценены по достоинству и конструктору-оружейнику Судаеву поручили разработать собственный образец. Патрон под этот автомат по одним сведениям был разработан в 1943 году, по другим – только в 1949. До этого использовались промежуточные патроны немецкого образца. Однако Судаев скоропостижно скончался, и тогда объявили конкурс на конструкцию автомата, в котором приняли участие 15 конструкторов, в том числе и Калашников. Судаев, кстати, практически полностью скопировал «Штурмгеверк».
Калашников родился в 1919 году в крестьянской семье в селе Курья Алтайской области. После окончания 9-го класса (по другим сведениям -7 класса) поступает на работу в железнодорожное депо станции Матай учеником слесаря. Тут следует дать разъяснение: в то время жители сел не имели паспортов – так регулировалось численность крестьянства, работающего на земле – и для поступления в депо необходима была справка из сельсовета с разрешением работать в городе. К тому же семья Калашникова была «кулаками» высланными на поселение, которым паспорта вообще не полагались. Калашников, парень рукастый, научился подделывать подписи и печати и изготовил себе фальшивую справку, по которой и поступил работать в мастерские. Затем он переезжает в Алма-Ату техническим секретарем Туркестано-Сибирской железной дороги. С 1938 года он призывается в армию (тогда в армии служили 7 лет). Изобретательская жилка дала и там себя знать – он сконструировал счетчик моторесурса танкового двигателя. Работа была замечена самим Жуковым и рекомендована к внедрению. Кроме того, он сконструировал счетчик выстрелов из танковой пушки и приспособление для стрельбы из пистолета через смотровую щель танка. Надо заметить, что эта биография писалась уже тогда, когда Калашников был известным изобретателем, и необходимо было создавать образ талантливого босяка, который партией и государством воспитывается в инженера-изобретателя. Реально в ранней биографии Калашникова никто не копался, всё это записано с его слов и обработано литературными «шерпами». В первые же месяцы войны Калашников был ранен, попал в госпиталь и, по его же словам, там задумался о компактном автоматическом оружии. И, получив полугодовой отпуск после ранения, он вернулся на станцию Матай и в слесарных мастерских начал воплощать свои идеи в жизнь.
Тут же сексоты (секретные сотрудники, которые должны были бесплатно сообщать обо всех замеченных подозрительных действиях) стукнули куда надо и Калашникова загребли. Что ему пытались инкриминировать, неизвестно, но ему повезло встретиться со знакомым Коптевым И.Н., работавшим политработником в ж/д мастерских Матая и знавшим Калашникова. Тот рассказал о своей беде, а Коптев доложил в ЦК КП(б) Казахстана, где он работал в то время, о талантливом самоучке. Калашникова выпустили, с ним поговорил Кайшигулов, секретарь ЦК Компартии Казахстана. Калашниковым заинтересовался генерал Благонравов и было получено разрешение изготовить один (по другим сведениям два) опытных образца. В помощь Калашникову были приданы специалисты по авиационному стрелковому вооружению из института авиационной промышленности, эвакуированного из Москвы (МАИ). Это была «спецгруппа ЦК КП(б) Казахстана», куда кроме Калашникова входили Ерусланов, Костин, Кучинский (все будущие профессора) и Казаков, ученик Благонравова. Опытные образцы были отправлены на испытательный полигон в Щурово и забракованы даже без испытаний – всё «новшество» состояло в том, что к ППШ приделали две рукоятки для удобства держания. Кстати, ППШ – это автомат Бергмана-Шмайсера МР18/1 1918 года, с той только разницей, что МР стрелял патронами от парабеллума и был втрое эффективнее ППШ, стрелявшего патронами от ТТ.
После провала с пистолетом-пулеметом, Калашников некоторое время работает в Ташкенте. Однако Благонравов добивается перевода Калашникова на испытательный полигон в Щурово, в группу Лютого для доводки конструируемого Калашниковым карабина. Но карабин уже создан Симоновым и по всем параметрам превосходит Калашниковский, который является копией карабина М1 Гаранд. Калашников применяет свой коронный приём, который потом повторит и при создании АК – копирует карабин Симонова с некоторыми изменениями. Но АКС уже принят на вооружение и компиляцию Калашникова отклоняют. Когда объявляется конкурс на автоматический карабин после смерти Судаева, Калашников принимает участие в конкурсе, но, понимая, что знаний у него не хватает, обращается за помощью к инженер-майору Лютому и подполковнику инженерной службы Дейкину, которые работали на полигоне и входили в состав комиссии, проверявшей работоспособность конкурсных образцов. А таким лицам запрещалось участвовать в конкурсах специальным указом. Поэтому троица работала тайно, прикрываясь Калашниковым. На испытания была представлена практически копия «Штурмгеверка», только с заменой затвора с перекосом на затвор с поворотом от Гаранда, и при разборке оружие не переламывалось на штифте, а приклад с нижней частью ствольной коробки полностью отсоединялся. Конструкция оказалась настолько сырой и неработоспособной, что её не допускают даже до первых испытаний, а Калашникова отстраняют от дальнейшего участия в разработке автомата. Этот автомат сегодня известен как АК-46. Но тут включаются «сильные мира сего» - Генерал Благонравов и полковник Дейкин, которые входят в состав комиссии по новым видам стрелкового вооружения - и Калашникову в виде исключения разрешают участвовать во втором туре конкурса. И тут начинаются чудеса.