Военно-исторический форум Military. История России. Военная история. Древний мир и Средние века
Исторический форум, посвященный обсуждению вопросов военной истории, истории России, всемирной истории.
  Библиотека  |   Галерея  |  
> Случайные фото из галереи:
Танк B1-bis
Танк B1-bis

Загрузил foma
(03-01-2015 17:28:13)

Комментариев нет. Оставьте первый комментарий!
Ты  дерьмо!    Yes Sir!
Ты дерьмо! Yes Sir!

Загрузил egor
(27-02-2015 13:56:05)

Комментарий:
Тяжелый немецкий бомбардировщик До-19
Тяжелый немецкий бомбардировщик До-19

Загрузил foma
(16-03-2015 17:46:27)

Комментариев нет. Оставьте первый комментарий!
Отступающие немецкие танки из Харькова. Весна 43-го года.
Отступающие немецкие танки из Харькова. Весна 43-го года.

Загрузил STiv
(10-12-2018 22:08:28)

Комментариев нет. Оставьте первый комментарий!




 Страниц (4): [1] 2 3 4 »   
> Опрос
По вашему Белый террор это:
Для голосования и просмотра результатов опроса войдите или зарегистрируйтесь

> Белый террор в период Гражданской Войны. , Концлагеря, карательные акции, действия конрразведки.
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:26
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


В последние время, стало модным, среди определенных кругов борцов с большевизмом, обсуждать Красный террор и концлагеря ВЧК. Но, как то мимо внимания, борцов за права человека, проходят аналогичные акции со стороны Белого движения в период Гражданской Войны.

И так. Были ли Белые ангелами и жертвами большевизма?

Расследование зверств деникинской контрразведки

11 декабря 1919 года. День выдался пасмурный, сыроватый. Но радость, огромная радость заполняет сердца горожан. В Харьков вступает Красная Армия. Сначала показались конные разведчики начдива-41 Ю. Саблина. Они спустились с Холодной горы, проскакали по Екатеринославской улице, свернули на Павловскую площадь и дальше направились к центру. Их встречали харьковчане, простые рабочие люди. «Наши! Наши! Наконец-то!» — раздавались возгласы.
Усталые лица всадников светились радостью, и кони, забрызганные по брюхо грязью, проходили перед собравшимся народом, как на торжественном параде.
Кончился для харьковчан кошмар деникинщины. Закончилось подполье. Четвертый подпольный ревком, ставший сразу после гибели третьего на боевой пост, привел подпольную группу бойцов к победе, несмотря на провокации, провалы.
И вот вместе с Саблиным собрались члены ревкома Иван Козлов, Иван Савельев, Иван Гончарук, Зиновий Тобаков, подпольные работники. Среди них Анна Янова, разведчица Стася Слинько. Сколько радости! Совсем иными кажутся знакомые лица. Но радость освобождения не может заглушить боль тяжелых утрат — гибели многих товарищей, близких, дорогих...
Сразу же после образования временного губернского ревкома было решено создать комиссию для расследования зверств деникинцев. Это решение возникло как-то само собой, как есте[342]ственная необходимость, как одно из первоочередных мероприятий Советской власти. И хотя в гражданской войне такой практики еще не было, хотя военных и всяких иных дел после освобождения от врага возникало бесчисленное множество, кровавый разгул деникинщины на Украине, их зверские расправы над рабочим и крестьянским людом были настолько отчетливо выраженным актом классовой мести, что показать истинный лик палачей народа и запечатлеть его для истории было делом огромной политической важности. Этим определялись направление деятельности комиссии и ее состав.
Во главе комиссии ревком поставил участников подполья. Председателем назначили автора этих строк, секретарем — Ирину Шевченко. Сама же комиссия состояла из многочисленных представителей профсоюзных организаций, кооперации, различных других общественных организаций. Харьковское медицинское общество делегировало в медицинскую экспертную подкомиссию видных своих деятелей.
В ходе работы было выпущено четыре номера бюллетеня Харьковской губернской комиссии по расследованию зверств, учиненных Добрармией. В них были помещены протоколы экспертной подкомиссии с подробным описанием патологоанатомических обследований трупов, показания людей, пострадавших от деникинского террора, списки угнанных белогвардейцами при их бегстве из Харькова и многие другие материалы. Эти бюллетени являются важными документами, обвиняющими одного из «верховных» палачей — Деникина и его офицерскую свору насильников.

В Григоровском бору
С большим внутренним волнением приступили мы к обследованию мест расстрелов в Григоровском бору. Сюда водили белогвардейцы на казнь наших товарищей по подполью. Мы знали, как терзали их в застенках контрразведки изверги-палачи, и все же не могли примириться с мыслью, что увидим их, еще так недавно горевших страстью борьбы, мертвыми, изуродованными до неузнаваемости.
Здесь же уничтожались пленные красноармейцы, жители, заподозренные в сочувствии Советской власти.
Внезапно ударивший в начале зимы суровый мороз и выпавший снег скрыли все, что таилось в бору. Помогли нам жители харьковского предместья Холодная гора, знавшие места казни подпольщиков. Они делали зарубки на деревьях. По ним мы и отыскали могилы. [343]
К приезду экспертной группы в бору собрались сотни рабочих, их жен и детей, жители окраин.
Молча стояли они, стараясь не мешать врачам. Нарушали порой тишину лишь порывы ветра, пробегавшего по шапкам старых сосен, да вскрики родных и друзей, опознававших своих родственников, своих близких. Никогда мне не забыть лицо старика отца, увидевшего на дне разрытой ямы свою юную дочь и повалившегося как сноп на край могилы...
Картина, представившаяся нашим глазам, когда были раскопаны могилы,— вид обезображенных трупов, привязанных друг к другу толстыми веревками,— превзошла все наши мрачные предчувствия. Почти все трупы были раздеты до нижнего белья, без обуви. В результате подробного освидетельствования экспертно-медицинская подкомиссия констатировала мученическую смерть сотен людей, приводила в своем протоколе описания многих чудовищных способов уничтожения людей, применявшихся деникинцами.
Здесь происходила настоящая сеча. Исступленные в своем бешенстве, палачи стреляли, рубили, кололи, били прикладами, топтали сапогами, добивали безоружных, притом связанных друг с другом людей.
Без слез и глубокой сердечной боли нельзя было смотреть на обнаруженные трупы наших подпольщиков.
Среди них были:
Петр Слинько, двадцати четырех лет, член ЦК КП(б)У. На теле многочисленные следы от ударов тупым орудием и три огнестрельных раны...
Михаил Черный, член ЦК КП(б)У, руководитель харьковской подпольной организации. Руки связаны веревкой. Многочисленные кровоподтеки, происшедшие от ударов тупым орудием. Огнестрельное ранение с деформацией лица и черепа.
Иван Минайленко, семнадцати лет, активный работник подпольного Красного Креста, один из руководителей подпольного комсомола. Смерть последовала от паралича сердца после удара в область сердца.
И еще многие и многие. Далеко не всех удалось опознать, настолько изуродованы и обезображены были их лица...

Очевидцы свидетельствуют
Мы опубликовали в бюллетене комиссии 47 показаний. Написанные под свежим впечатлением пережитого, они отразили действительную картину жизни при белых, полный произвол властей, бесконтрольность и ненаказуе[344]мость деникинского офицерства, его полное моральное разложение: беззастенчивая продажность, взяточничество, коррупция, шантаж.
Одно за другим свидетельствуют показания о страшной работе карательных органов деникинщины. Весь город был охвачен сетью этих учреждений, куда тащили арестованных: контрразведка в «Палас-отеле» на Кацарской, 5, сыскное отделение в гостинице «Харьков» на Рыбной улице, комендатура, полицейские участки, гауптвахта, штабы отдельных воинских частей и тюрьма.
Контрразведка в «Палас-отеле» занималась наиболее важными делами, главным образом большевистским подпольем. Она засылала провокаторов в нашу подпольную организацию, громила подпольные явки, оставляла там засады, арестовывала наших товарищей.
Страшный застенок представляла контрразведка в «Палас-отеле». Методы ее работы — избиение шомполами, пытки, насилия, бесчеловечные издевательства.
Несмотря на то что контрразведка хорошо информировалась о подполье — три состава ревкома были выданы провокаторами,— офицеры контрразведки на допросах пытали каждого арестованного, добиваясь новых и новых данных, новых фамилий.
О «Палас-отеле» рассказывает на страницах бюллетеня один из харьковских жителей, Не участвовавший в подпольной работе и арестованный только лишь по подозрению:
«— Ну что, подумал? — начал допрос штаб-ротмистр.
— Мне не о чем думать. Я ничего не знаю.
— Врешь, знаешь! — вдруг приходя в ярость, крикнул штаб-ротмистр. — Капитан, начинайте!
Капитан с шомполом в руке подошел ко мне, дав подножку, бросил меня на пол и начал бить. После 20 ударов капитан остановился передохнуть и в это время начал мне описывать последующие пытки, если я не сознаюсь.
— Это, — говорил он,— я тебя только погладил; погоди еще, если этого мало, будем бить по нервным узлам. Это уже немногие выносят, а будешь еще упрямиться, запустим штук пять холодных клизм. Это еще меньше выносят. Если и тогда не поможет, сделаем из тебя шомполом мясо, посыплем солью и оставим на пару часов размышлять. Это еще никто не вынес, не сознавшись.
После этого допроса я вернулся в камеру разбитый более от рассказа палача, что меня ожидает, чем от перенесенных ударов... [345]
...Прошло несколько дней, и в «Палас» привели арестованных членов ревкома... Тут-то настало страдное время контрразведки. Беспрерывные, в течение суток, допросы с «пристрастием», то есть с самыми жестокими пытками.
Нечеловеческим мукам подвергались арестованные женщины».
Вот что рассказала в одном из бюллетеней бывшая подпольщица Евгения Кринская: «Около 10 часов утра стали вызывать на допрос к главному заплечных дел мастеру Собинову в страшную, как оказалось после, 64-ю комнату. Первой позвали Мусю Телешевскую. Когда она вошла, на нее с нагайкой и кулаками, обдавая площадной бранью, набросились казак и Собинов. Били за то, что коммунистка, и требовали выдачи товарищей. Позвали меня. Когда я вошла, увидела Мусю, то почувствовала, что силы меня оставляют, так был ужасен ее вид: все лицо в кровоподтеках от нагайки и кулаков офицера».
Одну из активных работниц подпольного Красного Креста — Мандрацкую, продолжает свои показания Кринская, «пороли в течение суток три раза. Когда теряла сознание, ее отпаивали водой, отводили в камеру, а через некоторое время опять принимались бить, думая таким образом выпытать показания о работавших в подполье товарищах...»
Приведем еще один рассказ Германа Михайловича. При наступлении Деникина он был командиром повстанческого батальона Савинской волости Изюмского уезда. Его арестовали в Белгороде при попытке перейти фронт, где содержали в заключении при комендантском управлении, а 31 июля перевезли в Харьков в «Палас-отель». Г. Михайлович свидетельствует:
«...При контрразведке я просидел 12 дней, в течение которых пищи как мне, так и остальным арестованным совершенно не давали; при мне увели двух арестованных, почерневших и в беспамятном состоянии от голода. Каждый день были слышны крики избиваемых при допросах, которые производились большей частью, как я заметил, по вечерам, а то и совсем ночью, причем избиваемых запирали в отдельные комнаты. Помещение, которое занимали арестованные, состояло из четырех маленьких комнат; арестованных содержалось до 150 человек; теснота и грязь были ужасные; спали на полу вповалку женщины и мужчины... Много арестованных выпускалось за взятки, о чем в контрразведке говорили не стесняясь; с меня лично следователь просил 15 тысяч... У арестованных отбирали деньги и драгоценные вещи, на них пьянствовали офицеры контрразведки...» [346]
Гостиница «Харьков», политический сыск, фактически филиал контрразведки... Если контрразведка в «Палас-отеле» занималась большей частью подпольем, то в «Харьков» попадали подозреваемые в сочувствии большевикам. Впрочем, строгого разделения не было. Арестовывали по любому поводу, а часто и без повода, просто с целью вымогательства, получения денег за освобождение. Методы «работы» те же, что и в контрразведке. Вот показания одного из товарищей о своем пребывании в гостинице «Харьков»:
«Я подвергся трем пыткам в контрразведке на Рыбной улице в гостинице «Харьков».
16 ноября меня вывели в помещение, где офицеры подвергли меня допросу и после приказали раздеться и стали избивать шомполами и плетьми. Вечером, в семь часов, здесь же, после нового допроса меня подвергли пыткам. Сначала накинули мне на шею веревку с петлей и, потянув кверху, так что я должен был стоять в вытянутом положении, начали избивать руками и рукоятками револьверов; били преимущественно по бокам и лицу. Через несколько минут я потерял сознание и повис на веревке. Когда меня привели в чувство, опять подвергли допросу и после третьего допроса опять подвесили веревкой за челюсти и подтянули кверху, так что я вновь оказался в вытянутом положении и с вытянутой шеей, и меня начали избивать по горлу и по бокам, я опять потерял сознание.
Когда меня привели в чувство, то подвергли новому допросу и, поставив к стенке, сказали, что сейчас расстреляют...
После этого меня поставили на колени перед портретом Деникина и заставили петь «Боже, царя храни», во время пения избивали плетьми по плечам и бокам».
Каторжная тюрьма. Здесь царили такие же порядки, как в «Палас-отеле» и гостинице «Харьков». Об этом свидетельствует находившийся в тюрьме Илья Морозов:
«...На поверке политических заставляли петь молитву... На каждую законную просьбу отвечали бранью и криком. За малейшее нарушение каторжного устава сажали в темный сырой карцер на хлеб и воду.
Карцеры помещались в нижнем этаже, в полуподвале, размером не более двух аршин на два. Небольшая голая кровать на железных прутьях, параша. Вот вся обстановка камеры. Небольшое окно, плотно закрывающееся чугунной ставней, дверь тоже чугунная, насекомых — клопов и вшей — там были миллионы, холод страшный, а теплой одежды брать не разрешалось. Просидеть 72 часа в этой адской яме было не шутка.
После вечерней поверки наступала длинная мучительная [347] осенняя ночь. Спать размещались рано, кто как мог. Вдоль низких стен были приделаны железные рамы, обтянутые грязными мешками,— это были кровати. Ни подушек, ни одеял не полагалось. Но не все счастливцы могли спать на таких кроватях, камеры были переполнены, и большинство размещалось прямо на голом полу, вповалку. Спали и на столах, под кроватями и вокруг вонючей параши. Ночью было холодно и сыро, наступили морозы, в окнах не было стекол, был отчаянный сквозняк. Топить и не думали... Многие, раздетые, тряслись как в лихорадке. Здоровых было мало. Появились болезни — бронхит, лихорадка, головные боли, наконец, и тиф...»
В тюрьме происходил и так называемый военно-полевой суд. Сюда приезжали офицеры контрразведки и в конторе вершили свои дела.
«При допросах, — свидетельствует тот же И. Морозов, — давались откровенные намеки на взятку. За десять — двадцать — сто тысяч, смотря по делу, можно было получить свободу. Взяточничество с арестованных достигло громадных размеров. Это была свободная торговля человеческими душами.
А душ этих было немало. В одной только каторжной тюрьме около двух тысяч, затем губернская тюрьма, сыскное отделение, многочисленные участки и арестные дома — все было переполнено, битком набито разного рода людьми. Но не все, конечно, имели возможность дать выкуп за себя, большинство не имело ни копейки, голодало на черном хлебе и терпеливо ждало решения своей участи. А решения эти были просты и ясны.
По выражению одного старого сыщика, «сто плетей за шкуру и на вешалку — вот наш суд». Этот страшный суд решал свои дела по ночам, в глухом застенке, в составе двух-трех полупьяных офицеров. Приговор составлялся заранее, в коротких словах: «Расстрелять!», «Повесить!» Подсудимого вводили только для того, чтобы объявить ему эти страшные слова. Часто решения выносились заочно и объявлялись подсудимому перед стволом винтовки или под петлей веревки».
Однако широко применялся белогвардейцами и старый метод, простой и безотказный, избавлявший даже от такой пустой формальности, как военно-полевой суд,— убить «при попытке к бегству».
Побывал в этой страшной тюрьме и председатель организационной комиссии по созыву международного съезда инвалидов первой мировой войны А. П. Дорофеев.
Он рассказал нашей комиссии, как инсценировались такие «попытки к бегству»: [348]
«Нас было девять человек. Вывели из тюрьмы. Двое, будучи больными тифом, не могли идти и опирались на других товарищей. Только что завели за угол тюрьмы по Семинарской улице, конвой, идущий впереди и по сторонам, зашел сзади нас и построился развернутым фронтом. Нас же построили в два ряда по четыре человека, а я, девятый, был на правом фланге. Скомандовав нам: шагом марш, в то же время сами зарядили винтовки и после пяти-шести шагов в упор, на расстоянии четырех-пяти шагов, в спину раздался первый залп, от которого упало шесть человек; вторично зарядили винтовки. Трое, оставшиеся в живых, бросились бежать, пользуясь темнотой, но, помню, один еще упал. Мы двое продолжали бежать по Семинарской улице... Закоченевший, я направился в домики, и вот в одном меня приняли, где я и скрывался до прихода Советской власти.
В газете же от 18 ноября 1919 г. появилась заметка, что при попытке к бегству расстреляны семь уголовных бандитов, двое из них бежали. Заявляю, что в нашей группе не было ни одного уголовного, все девять — политические».

Этап
Конец деникинщины уже недалек. Все ближе и ближе Красная Армия. На улицах расклеены объявления о поголовной мобилизации в белогвардейские войска. Газеты печатают интервью с генералом Май-Маевским. Генерал говорит об уклоняющихся от мобилизации, об отсутствии патриотизма у многих граждан: объявленный командованием сбор теплой одежды для «доблестных воинов» срывается. Генерал угрожает. Обещанные угрозы приводятся в исполнение. На Павловской и Николаевской площадях жители видят повешенных с прикрепленными надписями на груди: «Дезертир», «Бандит». Они хорошо узнали повадки «грабьармии» — так теперь в народе называют деникинскую армию — и сыты по горло «единой неделимой». С нетерпением ждут прихода Красной Армии — освободительницы.
По опустевшим улицам мечутся белогвардейцы, устраивая облавы на дезертиров. Они шарят по квартирам — нужно побольше награбить на черный день.
Контрразведка ускорила завершение своих кровавых дел. 4 декабря вывела на расстрел в Григоровский бор большую группу подпольщиков — 38 человек.
А в каторжной тюрьме — свыше 2 тысяч заключенных, обвиняемых в большевизме. Большинство — рабочие и крестьяне, [349] рядовые работники сельских и городских советских учреждений, много бывших бойцов Красной Армии... Но не осмелилось, видно, деникинское командование поднять кровавую руку на глазах у харьковского населения и разделаться сразу с такой массой. И вот нашли выход — погнать с собой, а там...
Переполненная тюрьма глухо волновалась. Что будет?..
6 декабря, суббота. День передач. Еще с раннего утра у ворот каторжной тюрьмы толпится народ — родственники, близкие заключенных. Все ждут. Но вот к двум часам дня в тюрьму прибыл большой отряд корниловцев с пулеметами, с походной кухней. Среди них много офицеров. Из губернской тюрьмы пригнали 65 женщин.
К пяти часам вывели из камер 2100 заключенных, и всех 2165 человек быстро построили в колонну, окружили цепью караульных с ружьями наперевес и погнали в путь.
Со страшными криками и стенаниями бросились родственники к своим. Но конвой их грубо оттеснил прикладами. Подгоняемые стражей, арестованные прошли по темным улицам города и вышли на Змиевское шоссе. Так начался этап Харьков — Змиев — Изюм — Бахмут — Ростов, беспримерный по жестокости, варварскому обращению, издевательствам, рассчитанный на медленную мучительную смерть многих сотен людей. Этап — это сплошная цепь злодеяний агонизирующего врага, который знает, что он обречен; но у него еще власть, и в безумии он расправляется, мстит.
Он гонит массу полураздетых и полуразутых людей, которых он же раздел и разул, по полям по снегу, по грязи, голодных, сутками не давая ни куска хлеба, ни глотка воды.
Он требует порядка в рядах, отстающих подгоняет прикладами, падающих готов прикончить штыком, если товарищи быстро не подымут его и, поддерживая, не поведут с собою.
Он размещает их на ночь в тесных помещениях, где ни лечь, ни сесть, можно только стоять, тесно прижавшись друг к другу, гибнуть от голода, жажды, отсутствия воздуха. А когда задыхающиеся начинают требовать воздуха, конвой открывает стрельбу в окна, наполняя помещение пороховым дымом.
На каждом привале он осматривает свои жертвы: на ком еще сохранилось что-либо из одежды, может быть, деньги или другие ценности — под угрозой смерти забирает.
В Змиеве отбирается по списку партия в 250 человек — «в расход».
И так изо дня в день тянется мучительный этап, теряя по пути обессиленных, нашедших смерть от руки палачей... [350]
На станции Шебелинка заключенных погрузили в специальные вагоны-ледники, по 130—140 человек в каждый. Притиснутые друг к другу, они могли только стоять. В таком положении люди находились несколько суток езды до Изюма. На ночь и в пути двери вагонов запирались. Вагоны превращались в душегубки.
Один из арестованных, товарищ Яковлевич, дал комиссии такие показания:
«Настала кошмарная ночь. Наши силы таяли, и не было возможности удержаться на ногах, но сесть места не было, воздуха не хватало, мучила страшная жажда. И вот люди стали умирать стоя на ногах. Умирающие падали тут же под ноги и топтались другими... Вагон наполнился запахом трупов... и, чувствуя под собой мертвые человеческие тела, живые сходили с ума... В вагоне поднялся неимоверный шум, стучали в двери, пытаясь сломать их. Но тщетно. Наутро выбросили из вагонов трупы, их оказалось несколько десятков. Шум не прекращался и днем. Требовали воды, хлеба. На вопросы, почему нам ничего не дают, почему нас истязают постепенно, последовал ответ: «А вам не все равно умирать, что сегодня, что немного погодя». И кровожадные скоты издевались еще больше».
Положение было таково, продолжает этот свидетель, «что чувствующие в себе достаточно силы сломали решетку... подняли люк на крыше вагона и с идущего поезда бросались вниз. Корниловцы заметили бегство. Наутро были выведены из каждого вагона по нескольку человек и расстреляны за то, что некоторые бежали. Из вагонов вывалили новую груду трупов. На остановках фельдфебель обходил вагоны, стрелял в шумную толпу. Люди падали, но никто не обращал внимания на выстрелы, на смерть товарищей. Что смерть против этой адской муки? Смерть — освобождение. И, чем скорее, тем лучше...»
В последнюю ночь перед прибытием в Изюм произошло крушение: порожняк наскочил на поезд с заключенными.
В Изюме снова расстрелы. Через пять суток этап прибыл в Бахмут — всего около восьмисот человек. Почти две трети погибли в дороге. Да и среди оставшихся много тяжелобольных, часть слабых, с трудом передвигающихся.
В Бахмуте комиссия из трех офицеров учинила оставшимся допрос, после чего вынесла решение: к воинскому начальнику для отправки на фронт под строгим контролем.
Наступавшая по пятам Красная Армия перечеркнула это решение. Многим удалось скрыться еще в Бахмуте, где царил хаос лихорадочной эвакуации. Более крепкие были захвачены [351] белыми с собой в Ростов. По дороге и в самом Ростове некоторым удалось бежать.
Так закончился этот этап, покрывший несмываемым позором Деникина, деникинских офицеров, деникинщину...
27 марта 1920 года народным комиссариатом юстиции было издано постановление о создании при НКЮ УССР Центральной комиссии по расследованию зверств белогвардейцев. В связи с этим наша комиссия была ликвидирована. Материалы, документы мы передали Наркомюсту УССР...
http://yadocent.livejournal.com/339831.html
-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.

 
email

 Top
> Похожие темы: Белый террор в период Гражданской Войны.

Древняя Греция
история государства,периодизация,наиболее значимые события и личности

Война с Турцией
Оценка вероятности войны России с Турцией

Савойский эскадрон кавалерии в 30-ти летней войне.
Франко-Испанские войны. Эпизоды: 1636 - 1645 гг

Финские летчики - высокие профессионалы или "дуракам везет"?
анализ воздушных боёв Зимней войны и Войны-продолжении

В гостях у герцога Бурбонского в Клермон-Ан-Бовези 1377 года.
Времена Столетней войны в Европе. Дом Бурбонов.

Чапаев Василий Иванович
О герое Гражданской войны

STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:29
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Как уже говорилось, боестолкновения Гражданской войны, особенно в начале войны, как правило, не отличались особенным упорством сторон. Наиболее характерным видом боев был внезапный налет (дневной, либо ночной), с попыткой захватить противника врасплох, или, же, если это не удавалось сделать, решительная атака неприятеля, «в лоб».
Артподготовка в это время были слабым по интенсивности и коротким (по времени) событием, а фланговый маневр, или обход позиций противника и вовсе были большой редкостью.
Огромную роль в боях Гражданской играли кавалерия, которая неожиданно стала стратегическим видом вооруженных сил и бронепоезда.

Это объяснялось огромными территориями, где шли боевые действия в годы Гражданской, слабой насыщенностью противоборствующих войск орудиями и пулеметами, плохо развитой дорожной сетью, отсутствием сплошной линии фронта и инженерных заграждений, хроническим дефицитом боеприпасов, продовольствия и медикаментов, как у белых, так и у красных отрядов и т.д.
Характерной особенностью боев начального периода Гражданской войны, была т.н. «эшелонная тактика».
Крупные отряды и «красных», и «белых», и чехословаков, перемещались по стране в железнодорожных вагонах, в них и жили ( с относительным комфортом) целыми месяцами, возвращаясь в свои эшелоны после вооруженных схваток, которые тоже, нередко, тогда происходили неподалеку от инфраструктуры железных дорог.
Командование РККА во время Гражданской, впоследствии, потратило немалые усилия, чтобы преодолеть эту привычку у своих войск.

В общем, никакого сравнения с грандиозными сражениями Первой мировой войны, в которых, подчас, участвовали армии в несколько сот тысяч человек, с тысячами орудий, аэропланов, десятками тысяч пулеметов – не было. (Не случайно, многие ветераны Первой мировой, вспоминая о ней в своих мемуарах, называют ее «настоящей», или «Великой» войной).

Но была одна сторона войны, в которой Гражданская на голову превзошла все ужасы Первой мировой: это страшное ожесточение воюющих сторон и их стремление к убийству пленных.
(В годы Первой мировой с пленными тоже иногда встречались разные эксцессы (немцы очень неохотно брали в плен наших казаков, могли убить тех французов, кто имел зазубренные штыки для винтовок, наши солдаты тоже могли, под горячую руку, переколоть всех сдававшихся на каком-то участке немцев за применение ими газов или других боевых отравляющих веществ и т.п.) но, в целом, отношение к пленным (особенно на Западном фронте) было более-менее цивилизованным, и практики поголовного истребления сдававшихся в плен противников – не было).

А вот в годы Гражданской это, увы, было обычной (и привычной) визитной карточкой боевых действий.
Страшная жестокость и беспощадность к пленным, особенно в начале войны, было обычным делом и для «белых», и для «красных» войск.
И в этом – огромная доля вины ложится на вождей «белых» войск, в первую очередь Лавра Корнилова.
Именно его призыв: «Пленных не брать!» послужил начало этой вакханалии жестокости и убийств сдавшихся противников.
Еще в январе 1918, выступая перед офицерами, Лавр Корнилов публично заявил:
"Я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать!
Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!"
(Иоффе Г.З. «Белое дело.Генерал Корнилов» с. 233).

То, что убийства пленных являются военным преступлением, и они прямо запрещены соответствующими международными конвенциями, которые подписала Россия, ни Корнилов, ни прочие белые вожди «закрывавшие глаза», а то и поощрявшие эти злодеяния, во внимание не принимали.
Красные отряды тоже не щадили захваченных ими в плен «белых» офицеров, и оправдывать за это их никак нельзя.

Однако, все-таки есть разница, между тем, когда убийства пленных санкционирует какой-нибудь бывший унтер, или вахмистр (понятия не имевшие ни о каких Гаагских международных конвенциях и их запретах), или пресловутые мадам Бош и Землячка, а совсем другое, когда эти злодейства практикуют выпускники николаевской академии Генерального штаба (стоявшие «у руля» «белого» движения) и прекрасно знавшие о соответствующих запретах международного законодательства, однако игнорировавшие их.
Не брезговали, подчас, убийствами пленных красноармейцев и военнослужащие чехословацкого корпуса.

Порой бывшие белогвардейцы, в оправдание этих убийств военнопленных, говорят о том, что у них-де «не было возможности» организовывать лагеря для их содержания, кормить их и т.д.
Это не слишком-то убедительное оправдание.
Если на Юге России такие лагеря в 1918 году действительно было нелегко формировать (однако ничто не мешало «белым» там попросту распускать пленных красноармейцев по домам, что дало бы им ОГРОМНОЕ психологическое преимущество перед своим противником), то в Поволжье, в Сибири и на Дальнем Востоке такие лагеря даже в 1918 году, можно было запросто создать, вместо того, чтобы уничтожать сдавшихся противников и вызывать этим ответные жестокости.
В Поволжье «белые»,в это время, легко захватывали один город за другим, население (по их словам) массово их поддерживало, и они всерьез собирались «двинуть» свои войска на Москву.
Так что сделать (да еще летом) несколько лагерей для пленных (а не убивать их, уже безоружных) НИЧЕГО «белым», кроме жуткого озлобления и жажды мести, не мешало.

Давайте посмотрим, что (и как) вспоминают об этом сами белогвардейцы в своих воспоминаниях.
(Самое потрясающе, что большинство этих воспоминаний были опубликованы в 50-70е годы, когда «страсти уже улеглись», однако даже спустя много десятилетий, эти люди продолжают гордиться своими злодеяниями и убийствами пленных противников).
Вот несколько примеров из лета 1918 года.

Полковник В.О. Вырыпаев в своей статье, впервые опубликованной в 1964 году, с восхищением рассказывает о «геройском» поведении члена Учредительного собрания и бывшего штабс-капитана Б. К. Фортунатова:
«С отрядом Каппеля (Народной армией) всегда следовал член Учредительного собрания Б.К. Фортунатов. Официально он считался членом Самарского военного штаба, в то же время, выполняя успешно обязанности рядового бойца-разведчика. Сравнительно молодой (лет тридцати), он был энергичный и совершенно бесстрашный человек. Ему как-то на моих глазах удалось захватить в овраге четырех красноармейцев.
Спокойно сказал всегда следовавшему за ним черкесу: «Дуко»... (его имя). Тот, не задумываясь, моментально по очереди пристрелил этих четырех пленников.
Случайно я все это видел и потом вечером, когда мы отдыхали, спросил его, почему он приказал Дуко пристрелить красногвардейцев…
Он равнодушно ответил: «Но ведь был бой!».

Иначе говоря, бывший штабс-капитан и член «учредилки», прекрасно знавший правила и обычаи войны, спокойно приказывает своему телохранителю убить на месте захваченных им пленных.
Никаких эмоций, или угрызений совести при этом он не испытывает.

А вот как, по рассказу Вырыпаева, действовали чехословаки в захваченной ими Самаре:
«…через реку Самарку чехи внезапно появились в городе на рассвете 8 июня 1918 года.
Красные почти не оказывали сопротивления: убегали по улицам или прятались по дворам. Жители, высыпавшие из домов, выволакивали красных и передавали чехам с разными пояснениями.
Некоторых чехи тут же пристреливали, предварительно приказав: «Беги!»
Десятка полтора чекистов во второй полицейской части на Саратовской улице оказали чехам упорное сопротивление. Чекисты, укрывшись в кирпичном здании, отлично отстреливались от чехов, атакующих их с улицы Льва Толстого и Предтеченской. На углу улиц Л. Толстого и Саратовской, около цирка «Олимп», чекистами были убиты два чеха. Ведя отчаянную стрельбу из ружей и одного пулемета, красные продержались около часа; потом, бросив оружие, хотели бежать через задние ворота на Дворянскую улицу, но обошедшие их чехи всех их перестреляли».

Как видим, чехословаки захватили Самару внезапной атакой, на рассвете. Почти никакого сопротивления они не получили, тем не менее прямо на улицах «пристреливали» захваченных ими «красных», даже без допроса и какого-то формального суда над ними.

Полковник Вырыпаев приводит и еще один очень поучительный пример с другой известной исторической фигурой:
«В это время только что бежал от большевиков знаменитый террорист Б. Савинков, который попросил разрешения принять участие в обходе Свияжска на ст. Тюрельма. Каппель приказал мне выделить для Савинкова коня. Савинков следовал все время с моей батареей...
Обстреляв ст. Тюрельма так же, как когда-то и станцию Заборовка, но только с дистанции 3 верст, я должен был, не задерживаясь, двигаться на Свияжск, имея у себя прикрытие всего 45 сабель конницы под командой ротмистра Фельдмана.
И вот, когда Савинков и я сидели около лавки, ко мне привели грязного 16-летнего красноармейца мои смеющиеся над ним добровольцы. Он от страха заливался горькими слезами. Среди приведших его был мой большой приятель и друг по коммерческому училищу Л. Ш., который сказал: «Господин командир (чинов у нас тогда не было, обращались по должности), разрешите этого парнишку отшлепать. Он убежал от матери и поступил в красные добровольцы».
Я ему разрешил, так как хорошо знал, что доброволец Л. Ш. ничего страшного парнишке не сделает. Он скомандовал красному вояке снять штаны и лечь на бревно, и дал ему несколько шлепков, приговаривая: «Не бегай от матери, не ходи в красные добровольцы!»
И добавил: «Вставай и иди к своим и скажи, что мы никого не расстреливаем».
Красный вояка, застегивая на ходу пуговицы штанов, быстро побежал к бронепоезду, крича: «Никому ничего не скажу!» — и скрылся за плетнями огородов.

Наблюдавший эту картину Савинков, обращаясь ко мне, сказал: «Эх, Василий Осипович, добрый вы человек — что вы с ними цацкаетесь? Расстрелять эту сволочь, да и дело с концом. Ведь попадись мы с вами к этим молодчикам, они ремнями содрали бы с нас кожу. Я только что бежал от них и видел, что они делали с пленными...».

Тут надо бы остановится на нескольких важных моментах:
- любителям, популярной у некоторых, ныне, версии о том, что «все русские были за «белых», а все евреи – за «красных» следует обратить внимание на фамилию командира единственного эскадрона в отряде Каппеля. Кстати сказать, офицером ротмистр Фельдман был доблестным, и его фамилия встречается в воспоминаниях других белогвардейцев;

- обратите внимание на то, что «Народная» армия Комуча (и лично Каппель) с распростертыми объятиями принимает в свои ряды знаменитого террориста и убийцу дяди Николая Второго (великого князя Сергея Александровича, московского губернатора, в 1905 году) Бориса Савинкова. Он не только участвует в походе Каппеля, но и порицает полковника Вырыпаева за то, что тот не пристрелил пленного 16-ти летнего мальчишку.

Отдельно подчеркнем, что В ЭТО ВРЕМЯ (конец лета 1918 года) в белой («Народной») армии Комуча (в Поволжье) НИКАКИХ чинов и званий НЕ БЫЛО!!! Также как и в Красной Армии к командирам у белых обращались тогда ПО ДОЛЖНОСТИ. («Господин командир роты», к примеру).

Интересно (и малоизвестно) также и то, что в это время в белой («Народной») армии Комуча также НЕ БЫЛО ПОГОН!!! Солдаты и командиры белой («Народной») армии тогда в качестве опознавательного знака носили белые повязки на рукаве и только.
Вот, по воспоминаниям В.О. Вырыпаева, в каком виде перед населением Самары появился сам Каппель:

"В тот же день Каппель в первый раз появился перед населением. В переполненном до отказа городском театре, при гробовой тишине, вышел на сцену скромный, немного выше среднего роста военный, одетый в защитного цвета гимнастерку и уланские рейтузы, в офицерских кавалерийских сапогах, с револьвером и шашкой на поясе, без погон и лишь с белой повязкой на рукаве. Он как будто устало обратился с приветствием к собранию. Его речь была удивительно проста, но дышала искренностью и воодушевлением. В ней чувствовался порыв и воля… «Гражданская война — это не то, что война с внешним врагом. Там все гораздо проще. В Гражданской войне не все приемы и методы, о которых говорят военные учебники, хороши...
Эту войну нужно вести особенно осторожно, ибо один ошибочный шаг если не погубит, то сильно повредит делу. Особенно осторожно нужно относиться к населению, ибо все население России активно или пассивно, но участвует в войне. В Гражданской войне победит тот, на чьей стороне будут симпатии населения...
Не нужно ни на одну минуту забывать, что революция совершилась, — это факт. Народ ждет от нее многого. И народу нужно что-то, какую-то часть дать, чтобы уцелеть самим...»

Как видим, Каппель (признанный вождь белого движения в то время) сказал очень неплохую речь, четко обозначив, что победит в Гражданской тот, на чьей стороне будут симпатии населения (что и произошло на самом деле).

Никаких погон даже «сам Каппель» тогда не носил, как не носили их и его подчиненные части.
Это было ОЧЕНЬ не модно в то время и могло привести к самому плачевному итогу для «золотопогонника».

Кто-то может подумать, что полковник Вырыпаев что-то перепутал, на старости лет, и белая армия тогда носила-таки золотые погоны.
Но вот что вспоминает поручик Б.Б. Филимонов, воевавший в «белых» частях с августа 1918 года, про освобождение Петропавловска:

"Петропавловск был первым городом Сибири, где произошел переворот. Было совсем еще неясно, как повернутся дела...
Выступление шло под демократическим флагом, и по ряду причин погоны не были надеты повстанцами. Поэтому когда на следующий день по освобождении города от большевиков туда прибыли из степей для связи несколько чинов отряда есаула Анненкова, в погонах, то они привлекли к себе внимание населения.
Начальником района им было предложено снять погоны, что выполнить они отказались и уехали назад в степь».

Как видим, приехавшим в освобожденный Петропавловск казакам-анненковцам (которые носили погоны) новыми демократическими властями было «предложено» или снять свои погоны, или убираться из города восвояси (что те и сделали).
«Погоны, золотопогонники» — это было сильным агитационным средством большевиков в низах» - вспоминал генерал-майор Генерального штаба П.П.Петров.
И эта ненависть к погонам и «золотопогонникам» сохранялась в нашем народе еще долгие годы.

Только после победной сталинградской битвы в 1943 году погоны снова были введены в Красной Армии приказом грозного Народного комиссара обороны.
И даже тогда это решение, несмотря на весь сталинский авторитет, как вспоминали некоторые фронтовики, было далеко неоднозначно воспринято многими ветеранами Гражданской войны.

И еще один исторический курьез.
В кинофильмах у нас теперь частенько изображают, как тогдашние белогвардейцы идут в атаки, или стоят в строю под бело-сине-красными флагами.
А такого в 1918 году не могло быть ни в армии Комуча (в Поволжье), ни в Сибири.
И там и там формировались были сформированы СВОИ белые «Народные» армии, и каждая из них имела собственные знамена, расцветка которых в корне отличалась от нынешнего триколора.

Поручик Б.Б. Филимонов вспоминал об этом:
«Молодые части Народных армий (Сибирская Народная под бело-зелеными цветами, а другая Народная, создавшаяся на Волге, под цветами георгиевской ленты) создались на началах добровольчества…».

Так что все кинофильмы наших современных режиссеров, где господа офицеры,под демократическим триколором, в то время бегают в лихие атаки, или пытаются спасти семью «государя императора», сверкая золотыми погонами, не имеют ничего общего с историческими реалиями.

Теперь вернемся к рассказу об отношении к пленным в демократической «Народной» армии Комуча 1918 года.

Вот что вспоминал капитан Ф.Ф. Мейбом о бое своей офицерской роты с каким-то матросским отрядом под Казанью:
«После нашего первого меткого залпа матросы сразу потеряли свою передовую цепь. Одно удовольствие видеть, как господа офицеры исполняют приказы и команды! Рота, равняясь, как на параде, цепями пошла навстречу матросам. До боли в пальцах сжимаю приклад винтовки и уже выбираю, на которого матроса наброситься. Подходим вплотную, и наше громовое «Ура!» разрезало воздух. Матросы, не выдержав, поворачивают нам спины и бегут назад, в село. Мы врываемся в село, можно сказать, на их спинах. На единственной улице села бой продолжается, но недолго.
Офицеры не брали матросов в плен. Все поле и улица были усеяны черными тужурками. От уцелевших нескольких матросов мы узнали, что это был морской батальон в 500 штыков…
Вся матросня оказалась из Кронштадта — значит, все они участники уничтожения морских офицеров. Командир роты приказал всех оставшихся в живых вывести за село и расстрелять. Приказ был выполнен точно.
Наши потери в этом бою были незначительными. Все же мы потеряли четырех офицеров убитыми и десять ранеными».

Бывший белогвардеец даже в 1975 году (!!!) (когда были впервые опубликованы его мемуары) с гордостью сообщает о том, что его рота расстреляла и переколола всех пленных.
Судя по тому, что он пишет «бой продолжался недолго», бОльшая часть матросского отряда (из 500 человек) не выдержала штыкового боя и сдалась, после чего была «за селом» расстреляна.

Вот другой эпизод из его воспоминаний:
«Я бросил во фланг 2-е отделение; в это время два чешских орудия подошли к нам на помощь и открыли огонь по неприятелю. Также и батарея 1-го полка открыла огонь. Мы поднялись и бегом бросились в штыки на окопы.
Латыши, оставив 4 пулемета и много винтовок, бросились в форменное бегство.
К этому времени подошла вся рота. Много латышей с поднятыми руками просили пощады, среди них были и мадьяры.
Им от нас не было пощады... все они были расстреляны, как иноземцы-наемники».
Тут капитан Ф.Ф. Мейбом также буднично сообщает об убийстве своими офицерами ВСЕХ пленных.

И еще несколько примеров из его же воспоминаний:
«В ликвидации 2-го коммунистического полка я не был участником, но мне рассказывали, что для коммунистов это была кровавая бойня…
На моем участке был большой успех. Мы окружили остаток дивизии, поднявшей руки и просившей пощады, но так как это были отборные коммунисты, то по приказу полковника Радзевича пленных не брать, а оставить в живых только два-три человека для допроса они были расстреляны.
Три человека, которых мы оставили для допроса, были офицерами коммунистов. Они же в прошлом были офицерами нашей, то есть Императорской армии в чине прапорщиков.
На вопрос: «Как вы могли служить у коммунистов?» — они ответили: «Мы сами коммунисты!» Их немедленно расстреляли…
Наши потери были невелики — шесть офицеров убито и девять ранено. Противник же на нашем и чешском фронте был окончательно уничтожен, и только единицы его уцелели…».

«Бой был очень короткий из-за неожиданности нашей атаки. Городок был занят, краснюки разбегались в разные стороны. Пленных мы не брали: кто сумел удрать, остался жив, кто нет — тот был убит…»

И еще эпизод:
«…Как только красные увидели, что мы обходим их, они сразу же стали отходить, но было поздно — они были в кольце. Пленных не брали, а главаря, вытянув из стога сена, тут же расстреляли…
Вся наша Волжская группа собралась недалеко от города Бутульмы. Генерал Сахаров был назначен командующим Волжской дивизией, состоявшей из трех полков: Казанского, Симбирского и Самарского (Сахаров был произведен в генералы за его храбрость и решительность)…
Получил приказ из штаба командующего группой полковника Сахарова оставить городок «Н» и двигаться на соединение с нашими главными силами, предварительно расстреляв всех пленных…».

Как видим массовые убийства пленных совершались не «самочинно», а по официальным приказам белого командования, считавшего, что сила на его стороне и не собиравшегося «церемониться» с пленными «краснюками».

Подобные примеры встречаются в мемуарах и у других белогвардейцев.

Поручик Б. Филимонов в воспоминаниях «Поход степных полков летом 1918 года», свидетельствует о расправе со сдавшейся в плен командой красного бронепоезда:
«Пройдя шагов двести, бронепоезд остановился в левом боковом тупике. Несколько белых бойцов, оказавшихся поблизости, подбежали левее линии и залегли за штабелями шпал, шагах в 15—20 от бронепоезда. Капитан Корочкин оказался против паровоза и держал под огнем «бульдога» паровозную будку, заставив тем бригаду укрыться на тендере. Другие белые открыли огонь по амбразурам боевого вагона. Оттуда не отвечали. Кто-то из белых принес пятифунтовую гранатуНовицкого, которую ротмистр Манжетный бросил на крышу боевого вагона...
после первой же гранаты из вагона раздался вопль: «Сдаемся».
Капитан Корочкин, человек безумной храбрости, заявил, что войдет в вагон и за уши по очереди выведет всех. Остальные белые бойцы стали его отговаривать, указывая на безумие одному войти в вагон, где, наверное, не менее 15—20 человек красных. На это Корочкин усмехнулся, вскочил на площадку и, открыв дверь, крикнул: «Выходи». Вылезла одна фигура. Корочкин ее столкнул на землю. Тот упал и лежит. Подбежали белые. Смотрят — красный пьян вдребезину. Тем временем из вагона выкатываются второй, третий и т. д. Все они еле стоят на ногах. В вагоне остались раненые и убитые. Команда бронепоезда оказалась состоящей из латышей, мадьяр и русских.

Всех их тут же перерубили, так как держать пленных было негде, да, кроме того, как было известно белым, команды бронепоездов набирались исключительно из добровольцев-коммунистов».

Как видим, в данном случае пленных даже не расстреляли, а просто «перерубили».

В рассказе «ИЖЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ В ПЕРИОД С 8 АВГУСТА ПО 20 ОКТЯБРЯ 1918 ГОДА,впервые опубликованом в феврале 1974 года в «Первопоходнике», приводится такой пример:
«17 августа 1918 г. часть Красной армии № 2, штаб которой стоял в городе Сарапуле на Каме, в 60 верстах от Ижевска, в количестве 6000 боевых, самых ярых и злых большевиков — латышей и мадьяр — с 8 пушками и 32 пулеметами высадилась с пароходов на пристани Гольяны и повела наступление на Ижевск по Гольянскому шоссе. Отряд этот шел под командой знаменитого большевика Антонова, имевшего строжайший приказ от Ленина и Троцкого: «Взять Ижевские заводы во что бы то ни стало»…
Не имея ни дозоров, ни разведки в лесу, Антонов все же почувствовал вокруг себя огромную враждебную силу и развил из 6000 ружей, 32 пулеметов и 8 орудий такой жестокий огонь, что ижевцам в лесу пришлось закопаться в землю или лезть на вершины деревьев, откуда было видно, куда надо стрелять.
К рассвету 19 августа противник расстрелял все патроны и снаряды и стрельба затихла.
Ижевцы бросились на обессиленных красных с громким криком «Ура!» и добили насмерть всех раненых большевиков…»

Вполне буднично, как о чем-то обычном и привычном, об убийствах пленных пишет и поручик Сергей Мамонтов, воевавший на Юге России с начала 1918года до самой эвакуации Крыма Врангелем в конце 1920 года:

«Красные были всегда многочисленней нас, но у них не было дисциплины и офицеров, и нам всегда удавалось их бить. …красные, менее дисциплинированные, расходовали патроны в начале боя, наши же сохраняли их под конец.
Ожесточение было большое: пленных ни те, ни другие не брали».

Это, разумеется, не значит, что ВСЕГДА истреблялись ВСЕ пленные.
Многое тут зависела от соответствующих командиров. Кто-то приказывал щадить пленных, а кто-то - наоборот, приказывал убить всех, кто сдался в плен.
При этом «белые, все равно убивали попавшихся им в плен комиссаров, евреев и бывших офицеров, а «красные»- офицеров, не пожелавших перейти на их сторону.
Знаменитое: «Кто не с нами – тот против нас!» - было не просто лозунгом, а жизненной реальностью…

Можно предположить, что к концу Гражданской, когда ее исход уже был всем ясен, нравы как-то смягчились и те же «белые», предвидя свой скорый крах, и опасаясь ответных репрессий, начнут щадить красноармейцев, которые и тогда, подчас, сдавались в плен целыми ротами.

Давайте посмотрим, что было на самом деле.
С 1 по 19 августа 1920 года, незадолго до краха Крымского фронта и всего Белого дела на Юге России, Врангель высаживает несколько десантов на Кубань, в расчете, что там начнется «поголовное» восстание казаков против Советской власти.
Никакого «сполоха» там не произошло.

А вот о том, как десантные войска относились к сдававшимся им в плен красноармейцам, подробно рассказывает поручик С. Мамонтов, участник того десанта.
(Упомянутый им генерал Бабиев – начальник кавалерийской дивизии, к которой была прикомандирована артиллерийская батарея Мамонтова. По общему мнению, это был очень храбрый генерал).
Дело, повторюсь, происходит за 2,5 месяца до падения Крыма и эвакуации врангелевских войск:

«Нас спешно звал Бабиев. Был наш черед дежурства, и наша батарея пошла к Бабиеву. Он стоял за большой скирдой и рассматривал что-то в бинокль.
— Вон там идет сюда красный батальон. Он ничего не подозревает и идет в колонне. Подъезжайте как можно ближе и ахните по ним картечью... Я послал за полками, но мы не можем их дожидаться. Я соберу казаков и атакую их с фланга. Понятно? Хорошо. Идите с Богом.
Мы вышли из-за скирд и пошли, не совсем на красных, в орудийной колонне, то есть орудие за орудием. Красные смотрели на нас с удивлением, но не стреляли. Потом, когда мы оказались на их уровне, то Шапиловский скомандовал:
— Поорудийно направо ма-арш... Галопом ма-арш!
Орудия повернулись, батарея оказалась в развернутом фронте и перешла с рыси в галоп. Тут красные заволновались и стали стрелять. У нас упала лошадь, другая. Но мы были уже совсем близко.
— Налево кругом. С передков. К бою!
После первого нашего выстрела у них произошла неописуемая паника. Толкаясь и мешая друг другу, они побежали, а наша картечь вырывала дыры в толпе.
Справа Бабиев атаковал их своим штабом и двумя десятками казаков.
Красные бросили винтовки и сдались.
Было их человек шестьсот. Мы взялись в передки и пошли рысью туда же.

Но красные комиссары, придя в себя, увидели, что казаков всего три десятка.
— Товарищи, их немного, — крикнули они. — Возьмите опять винтовки и переколите этих собак!
И двое из них бросились на Бабиева, который выделялся своей фигурой, широкими генеральскими погонами. Кроме того, у него была сухая правая рука от старой раны. Шашку он держал в левой руке, а повод в зубах. Но товарищи плохо выбрали свою жертву. Хоть левой рукой, но Бабиев прекрасно владел шашкой. В мгновение ока он отразил их штыки и раскроил обоим череп. Остальные замялись.

— Рубите их всех! — закричал Бабиев.
Мы подходили рысью, когда увидели, что что-то там происходит неладное. Без колебания мы быстро снялись и пустили очередь картечи в бушующую толпу, рискуя повредить и своих, но выбирая места, где конных не было. В это время мимо нас прошел на рысях полк и с обнаженными шашками ударил на толпу красных.
Мы тотчас же взялись опять в передки, но когда мы пришли на место, то все было кончено.
Красных всех порубили.
Бой длился не более 20 минут. Это произошло вокруг отдельно стоящей хаты. Хуторянин осмотрелся с ужасом кругом.
— Господи, что же я буду делать со всеми этими убитыми? Как смогу я жить среди трупов?
И он без шапки пошел прочь от своего хутора…
Он не преувеличивал. Сотни трупов лежали вокруг хутора. И сказать, что несколько десятков минут назад это был целый батальон! Бой был очень недолгий».

Итак, за несколько минут «белые» зарубили ВСЕХ красных («человек шестьсот») только за то, что двое из них попытались оказать им сопротивление.

Но может быть, это было сделано сгоряча, по приказу жестокого Бабиева, а в обычной обстановке белые солдаты были менее кровожадны к пленным?!
Вот другой эпизод из рассказа поручика Мамонтова об этом же десанте:

«Рядом со мной разговаривала группа казачьих офицеров. Молодой удивлялся.
— Почему среди убитых нет обезглавленных? Можно ли одним ударом отсечь голову? Видишь иногда прекрасные удары: череп рассечен наискось, а вот отрубленных голов я не видел.
Старший офицер объяснил:
— Чтобы отрубить голову, вовсе не надо слишком сильного удара. Это вопрос положения, а не силы. Нужно находиться на том же уровне и рубить горизонтальным ударом.
Если конный противник нагнется, а он всегда нагибается, то горизонтальный удар невозможен. Пехоту же мы рубим сверху вниз... Эх, жаль, если бы подвернулся случай, я бы показал, как рубят голову.
В одном из предыдущих боев мы захватили комиссара.
Впопыхах его посадили в пролетку генерала Бабиева, которая случайно проезжала мимо. Посадили и про него забыли. Пролетка служила Бабиеву рабочим кабинетом. На этой остановке Бабиев слез с коня и направился к своей пролетке. Он с удивлением увидел комиссара.
— Кто этот тип и что он делает в моей пролетке?
— Комиссар, ваше превосходительство, — сказал адъютант. — Мы подумали, что вы захотите его допросить.
— Вовсе нет. У меня масса работы. Освободите от него пролетку.
Комиссара любезно попросили слезть и подойти к разговаривавшим офицерам.
— Вот случай, который сам собой напрашивается, — сказал пожилой.
С комиссаром были вежливы, предложили папиросу, стали разговаривать.
Я все еще не верил в исполнение замысла. Но пожилой зашел за спину комиссара и сухим горизонтальным ударом отсек ему голову, которая покатилась на траву. Тело стояло долю секунды, потом рухнуло.
Я сделал ошибку. Надо было бы наблюдать, что делается с головой, а меня привлекла его шея. Она была толстая, наверное 42, и вдруг сократилась в кулак, и из нее выперло горло и полилась черная кровь.
Меня стало тошнить, и я поспешил отойти. Все это произошло без всякой злобы, просто как демонстрация хорошего удара.
— Это что, — сказал пожилой. — Вот чтобы разрубить человека от плеча до поясницы нужна сила.
Он вытер шашку об мундир комиссара.
Человеческая жизнь ценилась недорого».

В данном случае, пленного, просто ради забавы и демонстрации своего «мастерства», исподтишка зарубили.
Ни за что. Даже не пожелав его допросить перед этим подлым убийством…
И сделали это отнюдь не какие-то «палачи из контрразведки», а обычный казачий офицер, заслуживший при этом, похвалу и одобрение своих сослуживцев, да и не только их.

О том, как отреагировал на это зверское убийство английский корреспондент, отправившийся в этот кубанский десант вместе с «белыми» войсками, подробно рассказывает поручик С. Мамонтов:

«С нами в десант отправился английский корреспондент. Он хорошо говорил по-русски и был прекрасно снабжен всем нужным и ненужным. У него была чудная кровная лошадь с новым скрипящим седлом, другая лошадь с вьючным седлом, кожаными чемоданами, служащим и даже с палаткой. Чтобы подчеркнуть свою нейтральность, корреспондент не носил оружия, а только фотоаппарат и бинокль. Он носил даже перчатки и новую английскую форму.
На пароходе все хорошо функционировало, но как только спустились на землю, он не мог добиться утром горячей воды, чтобы бриться, и “брекфеста”. Он определился в штаб Бабиева. Но этот штаб был крайне беспокоен. Большинство вещей, которые он с собой привез, оказались ни к чему и только мешали. Палатку только поставили, глядь — штаб снимается и уходит. Палатку надо вьючить впопыхах. В одном бою он потерял свою вьючную лошадь, в другом исчез его служащий с обоими чемоданами.
Наконец настал день, когда Бабиев повернулся к своему штабу и скомандовал:
— Шашки вон! Пошли в атаку!
Корреспондент был в нерешительности. Но остаться одному было, пожалуй, еще опаснее. Мог ведь появиться, откуда ни возьмись, красный разъезд. Тогда он пришпорил свою лошадь, а лошадь у него была хорошая, она вынесла его далеко вперед, и он оказался среди удиравших красных, которым было плевать на его нейтральность, и они стали гоняться за этим странным всадником. Только быстроте своей кобылы и усилиям Бабиева корреспондент был обязан своей целостью. При этом он потерял бинокль и заменил его револьвером.
Мы все с большим любопытством следили за эволюцией корреспондента. В продолжение нескольких дней я его не видел.
— Что с ним сталось? — спросил я казачьего офицера.
— Он все тут. Но вы его больше не узнаете. Ха, ха, ха. Смотрите, второй в шестом ряду Запорожского полка. Тот, с рыжей бородой, — это он.
— Как? В полку? Как он до этого дошел?
— А он все перепробовал. Если бы можно было уехать, он бы, конечно, уехал.
Но сообщения с Крымом нет. У Бабиева в штабе ему не понравилось. Ушел в обоз и там чуть к красным не угодил, все вещи растерял.
Тогда он попросился в полк. И в этом он прав — это самое безопасное место... Он исправно несет службу и ничем не отличается от казака.
— А его чудная кобыла и английское седло?
— Кобылу убили, седло он потерял и перчатки больше не носит.
— Заместо “брикфеста” ист кавун, — добавил другой казак. — И больше не броится. Борода ему к лицу.

Во время драмы с отрубленной головой корреспондента поблизости не было.
Сперва он не хотел верить, но ему показали голову. Тогда он воскликнул:
— Почему меня не предупредили, я мог бы сделать хорошую фотографию».

Вот ЭТО - на редкость откровенная и показательная реакция «представителя западной цивилизации, настоящего джентельмена и сотрудника английской «свободной печати»!!!

Ну, и еще один показательных пример из воспоминаний поручика Мамонтова приведем в завершение этой главы:

«Выйдя из-за леска, мы увидели поле, буквально усеянное трупами красных. Было трудно провезти орудие, не раздавив трупа. Казаки отомстили за молчаливые потери за леском.
Были прекрасные удары: черепа срезаны блюдцем и открыты, как крышка коробки, которая держалась только на полоске кожи. Понятно было, что в древности делали из черепов кубки, — все это были готовые кубки.
Я шел впереди своего первого орудия, тщательно выбирая дорогу между трупами, чтобы провести батарею, не раздавив их.
А сзади меня мои ездовые старались наехать колесом на голову, и она лопалась под колесом, как арбуз. Напрасно я ругался, они божились, что наехали случайно.
В конце концов, я уехал дальше вперед, чтобы не слышать этого ужасного хруста и отвратительного гогота, когда еще не совсем мертвый красный дергался конвульсивно.
В этот момент я ненавидел своих людей. Это были какие-то неандертальцы.
Но странно. Они увидели щенка, выпавшего из мешка зарубленного. Тогда вдруг все разжалобились.
— Нельзя же его здесь оставить. Он ведь погибнет.
Один соскочил и подобрал щенка.
— Осторожно, ты, своими лапищами — он же маленький.
Что это такое? После гогота над дерганьем умирающего?
Человек — великая тайна, но и большая сволочь».

Можно согласиться с этим наблюдением поручика С. Мамонтова. Хорошо видно и то, как низко пала,к этому моменту, дисциплина в белом воинстве:
Поручик Мамонтов, больше для проформы, «ругался» на своих ездовых за то, что они старались наехать на тела порубанных казаками красноармейцев, а ездовые, лениво «божась» что делают это случайно, с гоготом направляли свои повозки на живых еще людей, стремясь проехать по их головам…
Очень полезно прочитать это тем, кто ныне уверовал в популярные сказки о «белом христолюбивом воинстве», благородно сражавшегося с «кровавыми краснюками».

Зверства и жестокости в годы Гражданской войны были массовыми и обоюдными.
Как писал Н. Тихонов в 1922 году:
«Гвозди бы делать из этих людей,
Крепче бы не было в мире гвоздей!»http://www.proza.ru/2015/08/06/1439
Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
***********

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.

За этот пост сказали спасибо: mi621
 
email

 Top
Григорий Не я Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:33
Post Id


Генерал - полковник





Сообщений всего: 56434
Дата рег-ции: 24.01.2014  
Репутация: 131

[+]


У нас ведь не может быть середины ни в чём. обязательно должны иметься виновные и безвинно пострадавшие. но вот недавно, по ТВ была передача о каппелевцах.. автор рассказывал о зверствах каппелевцев, но и извинения их зверствам находил- мол супротив большевиков ведь ребята сражались.

За этот пост сказали спасибо: STiv
 
email

 Top
OneF пишет: Я попал на форум случайно – просто искал информацию и через поисковик и попал сюда . Меня удивило разнообразие тем, глубина их раскрытия. каждая тема обсуждается слишком подробно.
Зарегистрироваться!
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:34
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Артюшенко Олег Григорьевич

bПРАВДА О БЕЛОМ ТЕРРОРЕ/b (Отобразить)

Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
*************

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.
 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:36
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


"ОПИШУ ТЕБЕ ПРО ЗВЕРСТВА БЕЛЫХ" (Отобразить)

Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.
 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:37
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Память о чудовищных зверствах белогвардейцев, которые оттолкнули от них даже умеренных социалистов, не должна забываться. Ниже я постараюсь привести наиболее существенные свидетельства, которые являются лишь каплей в море. Да, и среди белогвардейцев были достойные люди-кто же спорит, НО: нельзя стыдиться выбора, который сделал народ-а народ их НЕ поддержал. Ниже я постараюсь привести причины, по которым это произошло. Несмотря на то, что беляки, к счатьсю, так и не смогли получить власть над всей Россией-они успели сделать такое, от описания чего волосы становятся дыбом.

Беляки почти ничего не могли противопоставить коммунистическим идеям. Сами беляки были очень неоднородным течением-среди них были сторонники и федерализма, и унитарного государства, и тоталитаристы, и демократы. Впрочем, относительно демократические образования с элементами парламентаризма из всех антибольшевистских режимов удалось установить только казакам на Юге России в 1918-1919 гг., да и то эти образования были крайне непрочны. Во всех же остальных случаях белыми генералами устанавливалась единоличная диктатура, близкая к режиму фашистского типа, когда проводились массовые репрессии не только против большевиков, но и вообще против всех социалистов- в ряде территорий, по которым проходили беляки, уничтожались депутаты ВСЕХ местных Советов- даже тех Советов, в которых не было ни одного большевика, белые проводили массовые репрессии против лидеров профсоюзов, против меньшевиков и эсеров. Такая политика приводила к тому, что даже правые эсеры выступили против белогвардейцев и заключали на оккупированных белыми армиями территориях перемирие с большевиками.
Да, часть социалистов, безусловно, тоже после революции выступала против большевиков- однако по мере усиления белого движения «левое» крыло беляков (опиравшееся на крестьян-середняков, рабочих, мелких чиновников, интеллигенцию) окончательно вступила в противоречие с «правым» и основным их крылом (военными, крупными капиталистами, дворянами, крупными чиновниками, кадетами), и в конце концов тоже предпочло смириться с большевикамиДа, часть социалистов, безусловно, тоже после революции выступала против большевиков- однако по мере усиления белого движения «левое» крыло беляков (опиравшееся на крестьян-середняков, рабочих, мелких чиновников, интеллигенцию) окончательно вступила в противоречие с «правым» и основным их крылом (военными, крупными капиталистами, дворянами, крупными чиновниками, кадетами), и в конце концов тоже предпочло смириться с большевиками.
Что было бы в случае прихода к власти белых по всей России-это можно видеть на примере Белого Террора в Венгрии в 1919 году или белого террора в Финляндии в 1918-м-в обеих этих странах победили не красные, а белые. Об этих ужасах написана не одна книга, снят не один фильм. В России к счастью победили красные, но и от того, что белые успели натворить, волосы дыбом встают. Крайне непривлекательными были даже самые либеральные из белогвардейских деятелей. Врангель во время одной из последних встреч с Деникиным сказал: «Белая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями. Здесь всё потеряно. Иди во второй раз по тем же путям под добровольческим флагом нельзя. Нужен другой флаг-только не монархический». В отличие от Деникина Врангель стал проводить «левую политику правыми руками»-то есть ограничивать власть помещиков и увеличивать земельные наделы крестьян ( в отличие от Деникина, который принял «Указ о третьем снопе» согласно которому крестьяне обязаны были отдавать треть урожая вернувшемуся помещику), однако при этом крестьяне всё равно массово уклонялись от мобилизации в его армию-и Врангель был вынужден отменить название Добровольческая армия, заменив его на «Русскую» армию. Отменив принцип добровольности, он одновременно высказался «Следует безжалостно расстреливать коммунистов и комиссаров, захваченных во время сражения». А также «Мы пойдем хоть с чертом, но против большевиков» (некоторые исследователи намеренно смягчают эти слова-«С кем угодно, но за Россию
Впрочем, генерал Кутепов тогда высказался куда более прямолинейно: «С аграрным законом и виселицами мы скоро дойдём до Москвы». Далее идут красноречивые свидетельства непосредственных очевидцев-это будет хорошим ушатом холодной воды на сторонников «благородных» поручиков Голицыных. Всё это реальные свидетельства и не из книжек:
"А. В. Пешехонов, бывший министр временного правительства (а до того — сотрудник Короленко по “Русскому богатству”), свидетельствует: “О, конечно, большевики побили рекорд и количеством жестокостей намного превзошли деникинцев. Но кое в чем и деникинцы перещеголяли большевиков... Лично мне самые ужасные ощущения пришлось пережить именно у деникинцев. Никогда не забуду, как в Ростове метался я между повешенными. На первого из них я, помню, наткнулся на углу Б. Садовой и Б. Проспекта. Сначала я даже не сообразил, в чем дело; вижу, небольшая кучка окружила и стоит около человека, прислонившегося к дереву. Этот человек показался мне необыкновенно высоким. Подхожу, а у него ноги на пол-аршина не достают до земли, и не на них он держится, а на веревке, привязанной к суку... Я шарахнулся в сторону, вскочил в трамвай и уже на нем доехал до вокзала, куда шел. О ужас! И тут виселица: повешена женщина. И к ней пришпилен ярлык с надписью „шпионка”. У того — опорки на ногах, у этой чуть не новенькие башмачки" Об антисемитизме в рядах белогвардейцев и их сторонников
\«...на другой день после вступления дроздовцев в Ногайск город был оклеен плакатами: “Бей жидов, спасай Россию”.Погромщиками большей частью были обыватели Юго-Западного края, зараженные традиционным антисемитизмом. Особым юдофобством отличались банды Махно, армия Петлюры. Белая администрация даже и не пыталась пресечь погромщиков.»
О зверствах Колчака
"Захватив территорию нынешнего Татарстана, Колчак устроил рабочим и крестьянамкровавую баню. В первую очередь были расстреляны попавшие в плен членыЕлабужского ревкома и руководители других органов Советской власти. А в пригородном селе Токойка 18 молодых крестьянских парней были расстреляны только за то, что за несколько дней до прихода белых прошли по улицам села с красным флагом. Какой-то стукач в порыве лизоблюдства представил в контрразведку белых полный список демонстрантов. Арестовали 19 человек и под конвоем повели на Елабужскую пристань, чтобы посадить в плавучую тюрьму, так называемую баржу смерти. На выходе из села колонну арестантов догнал пожилой крестьянин и попросил конвоиров отпустить его внука взамен самого себя. Просьбу уважили, парнишку отпустили, а старика застрелили за околицей. А сколько ни в чем не повинных людей были казнены на баржах смерти, которыекурсировали по Каме и Волге от Перми до Казани! Хватали подозрительных напристанях, пытали, вешали, а затем камень на шею - и на корм рыбам. Обычная для тех дней картина: по Каме плывет баржа, на виселицах покачиваются жертвы, а пьяные каратели сидят на баржах и под гармошку горланят:
Вот идет баржа мимо пристани.Будем рыбу кормить коммунистами.»
О зверствах белогвардейцев в Прикамье:
ВСЕМ наверняка известно о вооружённом восстании в Мотовилихе в декабре1905-го, но было, оказывается, в Перми и другое декабрьское вооружённое восстание - образца 1918 года К вечеру рокового дня в руках красных оставались лишь Пермь II иокрестности, но уже 25 декабря части 3-й армии беспорядочно бежали пожелезнодорожному мосту через Каму в сторону Глазова. Но наивно, увы, думать, что на этом потоки крови в Прикамье иссякли. Нет, озверевшее офицерьё теперь устроило здесь свой белый террор. Выведены на лёд Камы, расстреляны и спущены в прорубь свыше сотнимотовилихинских рабочих, на льду Сылвы так же умерщвлены три сотни пленныхкрасноармейцев. В Нытве штурмовики из батальона полковника Урбановского зарубили на базарной площади шашками и закололи штыками почти сотню пленных. В Кизеловском районе "в расход" отправлено более восьми тысяч (!) пленных исочувствующих. И это не считая повальных казней на виселицах, пыток, телесных наказаний и прочих ужасов.
О зверствах белогвардейцев против крестьянских партизан:
« В декабре 1918 года омские рабочие подняли восстание, захватили тюрьму, выпустили 215 политзаключенных. К рабочим примкнули солдаты, на улицы вышли железнодорожники станции Куломзино (ныне ст. Карбышево) и поселка Новоомск. На левом берегу Иртыша рабочие разоружили чехословацкий батальон. Но восстание было жестоко подавлено колчаковцами. Таких расправ не знала до той поры Сибирь. Только на станции Куломзино было подобрано 270 трупов расстрелянных. Колчаковская контрразведка, используя восстание как повод, решила истребить неблагонадежные воинские части. Начались массовые аресты и расстрелы без суда и следствия.»
«Однако после падения Советской власти в Сибири развернулось массовое партизанское движение. В ночь на 12 ноября 1919 года за два дня до вступления Красной Армии в Омск колчаковцы в загородной роще расстреляли, зарубили шашками, закололи штыками несколько десятков политзаключенных. Похороны жертв белого террора состоялись 30 ноября 1919 года в сквере возле Дома республики (ныне Музей изобразительных искусств). Там установлен памятник борцам революции.«Население деревни тоже ушло вслед за партизанами. Остались лишь старики – они рассчитывали, что белогвардейские каратели их не тронут. Рассчитывали зря. Белые, войдя в деревню, сейчас же согнали их в школу, подвергли порке и затем, подвесив к потолочным балкам, начали поливать дедов кипятком. За что? Срывали злость засвои потери, мстили за то, что сыновья этих дедов были в партизанах. После окончания пыток крестьян вывели из школы и, прислонив к забору, расстреляли. Чудом остался в живых один из них - дед Цакун. Когда каратели уши, он, раненный, приполз домой. С его слов и стала известна эта история. Тогда онаполучила некоторую огласку. Партизаны послали специальное приглашение командующему американским экспедиционным корпусом генералу Грэвсу побывать на месте трагедии. Тогда у части партизан еще существовали иллюзии - верили в некие миротворческие намерения интервентов. Грэвс, впрочем, послал миссию в Гордеевку, а позднее поместил рассказ об этом событии в своей книге "Американская авантюра в Сибири".
О зверствах беляков в Сибири до Колчака и после:
Уже в июле 1918 года временное Сибирское правительство объявило об отмене декретов о мире и земле, об отмене 8-ми часового рабочего дня, о денационализации предприятий. Следствием стала возросшая безработица, массовые забастовки шахтёров, массовые аресты. Приток заключенных в тюрьмы была настолько велик, что руководство тюрем не успевало справляться со своими обязанностями. В тюрьмах вспыхнули эпидемии тифа. С сентября 1918 начались массовые восстания в тюрьмах Сибири с попытками побега к большевикам-подпольщикам или к «зелёным»-партизанам. Они жестоко подавлялись белочешской конницей и милицией. Посылаемые усмирять восстания отряды тогдашнего «ОМОНа» и Иркутские особотряды часто переходили на сторону красных уже в процессе «усмирения». При поведении арестов сторонников Советской власти белогвардейские каратели часто даже не сообщали вышестоящему начальству. Пленных красноармейцев всё время таскали с места на место как скот в вагонах-теплушках, за малейшие жалобы на условия содержания наказание следовало вплоть до расстрела. После восстания рабочих в Бодайбо в 1919 году начались массовые расстрелы, аресты, экзекуции. Уже к декабрю 1919 антиколчаковские восстания крестьян приняли огромный размах. Выборы в Иркутскую городскую Думу в августе 1919 наглядно пдемонстрировали оппозиционность общественности по отношению к Колчаку: 74 из 75 депутатов городской Думы стали социалистами.
О зверствах белогвардейцев в Крыму:
Вторгшиеся в Крым белые войска прежде всего начали массово отбирать у местного населения лошадей- крестьяне не желали их отдавать, и за это беляки их расстреливали или избивали. Но даже угрозы военно-полевым судом не могли склонить крымских крестьян к вступлению в ряды Белой армии и к сдаче в пользу неё своего имущества. Молодежь массово пряталась в лесах, становилась партизанами. Местное население говорило: «Одна губерния не может победить всю Россию». И это была правда.
О "благородстве" белых офицеров:
У белых дело обысков и реквизиций часто было организовано весьма «профессионально». Слово барону Будбергу: «На днях Калмыков приказал расстрелять свой «юридический отдел», занимавшийся арестами, обыска­ми и калмыкациями (конфискациями по Калмыкову);кара разразилась за то, что атаман узнал, что чины отдела брали не по чину и мало сдавали начальству из полученной добычи; перед расстрелом чинам отдела отдали на изнасилование захваченных разведкой девушек, обвиненных в большевизме, последнее было обычным приемом для добывания себе женщин, которые по миновании надобности вы­водились в расход»
Не отстает от атамана Калмыкова и атаман Семенов. В Чите безобразия Семенова и его армии довели до самоубийства семерых офицеров Генерального штаба. Вообще же:«Расстрелы идут сотнями, и начальники состязаются в числе расстрелянных; про порку и говорить нечего, это обычное занятие»
О зверствах беляков на Дальнем Востоке:
Власти самопровозгласившейся Дальневосточной республики после свержения просоветских органов первым делом отправили в концлагеря и на шахты Забайкалья солдат и офицеров, симпатизировавших Советской власти, а после лишили в местных органах власти мест всех социалистов и коммунистов. Тремя китами, на которых держалась на Дальнем Востоке власть беляков, были следующие: усиление налогового пресса, распродажа грузов и государственных ценностей, увеличение эксплуатации природных ресурсов и продажа их японцам. А также массовая задержка выплаты жалования рабочим и служащим. «На стороне Ленина была вся Россия с её ресурсами и землями, людскими и культурными силами, прессой, с революционерами и идеологическими кадрами»-сказал в те времена писатель В. Иванов. Что же пытались противопоставить коммунистической идее беляки? Дитерихс, например, писал «Народоармейцев, захваченных в плен-отпускать, коммунистов-расстреливать». Чем вам не фашистский лозунг? В качестве же альтернативы он предлагал следующую муть: « надо воспитывать в народе соединение бунтарского духа Пугачева с милосердием Сергия Радонежского». Несмотря на декларируемую верность православию, солдаты и офицеры Дитерихса с каждым днем погружались все больше в насилие и обычное мародерство против мирных жителей. Они были обычными лицемерами в самом отвратительном смысле. К концу 1921 году по приказу Дитерихса и его приближенных руководители местных рабочих профсоюзов начали сгоняться на канонерку «Маньчжур», где по многочисленным свидетельствам они просто… сжигались заживо!! В прессе была введена жесточайшая цензура
Другие свидетельства:
«- Хорошо помню колчаковцев, - говорит Альвина Ивановна. - Отец наш моего старшего брата спрятал, чтобы его в армию не взяли, а с ним и лошадей в тайгу угнал. Они забирали лошадей, вместо денег расписку давали. Ага - нужна эта расписка, чтобы красные потом за пособничество белым привлекли? А дядю моего колчаковцы расстреляли. Да потому, что по всей Сибири хозяйничали интервенты: американцы, которые контролировали железную дорогу на всем протяжении от Владивостока доОмска. "Белочехи, будучи ближайшими союзниками Колчака, возмущали население Сибири безудержным мародерством. "Среди жителей не было ни одного, кто бы положительно отозвался о Колчаке. Они называют их бандитами... Спрашивают колчаковцы женщину: "Ты коммунистка?" Она, простая крестьянка, отвечает: "Если муж коммунист, то и я тоже". Вырезали груди, привязали к лошадями и заживо растащили..." Таких историй - целые тома. Сегодня еще живы люди, которые могут рассказать, что их родственники были уничтожены белыми вместе со стариками и малолетними детьми.». »http://ru-politics.livejournal.com/24938056.html
Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
.............................................

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.
 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:43
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Прогерманская политика атамана Краснова. Сергей Дроздов (Отобразить)

Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
..........................

(Отредактировано автором: 22 сентября 2016 — 12:55)
-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.

 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 12:56
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Николай Кирмель
Спецслужбы Белого движения. Контрразведка. 1918-1922
Полный текст: http://www.universalinternetlibr...itat_knigu.shtml
Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
.................

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.
 
email

 Top
Григорий Не я Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 13:03
Post Id


Генерал - полковник





Сообщений всего: 56434
Дата рег-ции: 24.01.2014  
Репутация: 131

[+]


 STiv пишет:
Врангель во время одной из последних встреч с Деникиным сказал: «Белая армия дискредитировала себя грабежами и насилиями. Здесь всё потеряно. Иди во второй раз по тем же путям под добровольческим флагом нельзя. Нужен другой флаг-только не монархический». В отличие от Деникина Врангель стал проводить «левую политику правыми руками»-то есть ограничивать власть помещиков и увеличивать земельные наделы крестьян ( в отличие от Деникина, который принял «Указ о третьем снопе» согласно которому крестьяне обязаны были отдавать треть урожая вернувшемуся помещику), однако при этом крестьяне всё равно массово уклонялись от мобилизации в его армию-и Врангель был вынужден отменить название Добровольческая армия, заменив его на «Русскую» армию.
Это тот Врангель. который в Крыму вешал противников на столбах?
 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 13:11
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


 Григорий Не я пишет:
Это тот Врангель. который в Крыму вешал противников на столбах?


Он самый........................


И еще для сказочников, про невинных белых и их методах:

Вот отрывок из мемуаров белогвардейского контрразведчика Николая Сигиды, созданных в 1925 году в Софии, «для личного пользования» (публ. журнал „Родина“, 1990, № 10)


белый террор

«Причина ареста всегда вызывалась (так в тексте - B.F.) показаниями свидетелей, или доносом, либо захватом какого-либо уличающего документа. 1 Все разбирательство длилось не более суток, через каковой срок арестованный, кто бы он ни был, или освобождался, снабженный соответствующим документом, или расстреливался. Другого наказания мы не имели, а в разбирательствах были крайне осторожны. Естественно, не щадили евреев, но они сами тому виной.»

Итак, террор, не скрывающий своего антисемитского лица. «Крайняя осторожность разбирательств» явствует из следующего отрывка:

«… допрос имел быть «с пристрастием» , то есть с шомполами, для большей словоохотливости допрашиваемого. Разумеется, что Зявкина говорить ничего не хотела. …Когда ей заявили, что принуждены будут дать ей 25 ударов - B.F., а подпрапорщику С. было сказано: «Подпрапорщик, приготовьтесь», эта «милая женщина», презрительно улыбаясь, заметила: - Ведь вы офицеры-рыцари. Неужели вы сможете ударить женщину? - Преступник в глазах судей - существо бесполое. Он - преступник и все. Поэтому или отвечайте или вас будут бить., - сказал Бологовский.»

Палачам не удалось сломить отважную революционерку. Думаете, она была освобождена? Как бы не так:

"Она предпочла быть битой, и не только 25 раз, а гораздо больше. И даже тогда, когда ее вешали, она все же нашла в себе мужество сказать: - Сколько вас сейчас, а я одна, и сколько вас было тогда, я же была тоже одна.


После этого, подрыгав немного ногами и руками, она осталась «также одна».

Ну что ж, скажут иные. Тупой солдафон, что с него взять. Было ведь и другое Белое Движение, интеллигентное, утонченное и лилейное. Да, было - и вот его пример. Путевой дневник А.А. Эйлера (публ. журнал «Звезда», 2000, № 1), занимавшего должность в администрации деникинской Добровольческой армии:

«Познакомился с приехавшим к губернатору из Актюбинска уездным начальником Актюбинского уезда полковником Кожиным. Бывший жандармский офицер, грубый и цинично жестокий человек. 2 В частных разговорах проявляет несомненные наклонности к садизму, рассказывая как утонченно жестоко он мучал большевиков на фронте, закапывая их живыми в землю и вставляя им в задний проход раскаленные шомполы. Политику Добрармии, не стесняясь, ругает, считая ее «дермократией» Оригинальные, право же, предтечи у нынешних державных патриотов! - B.F.Поразителен контраст двух начальников уезда: Леонтовича и Кожина…»

Если верить Эйлеру, контраст и правда имеет место: «Казачий полковник Леонтович. Впечатление: энергичный и деятельный администратор, понимающий законность и гражданский порядок.»


Как именно «деятельный администратор» понимает законность видно из следующего же абзаца: «При въезде в город стоит виселица. Но людей вешают и на городском бульваре - в центре города, за что на днях был отстранен от должности прапорщик, приводивший в исполнение приговор полевого суда…»

Уточним - прапорщик был отстранен не за расправу над пленным, а за недостаток эстетического чувства. Подумать только: бульвар в «освобожденном» белыми городке, под ручку фланируют дамы и господа - а тут… гнусная большевистская чернь даже после смерти смеет осквернять своим видом променад благородного общества! Фи…

И это не случайность. Тема массовых расправ всплывает в дневнике не раз:

«Получил от Городской и Земской Управ удручающий материал, подтвержденный и начальником уезда, о деятельности полк. Мшанецкого, штаб-ротмистра Литвина и хорунжего Голубинцева. Последних двух уже в городе нет. Штаб-ротмистр Литвин через 2 1/2 месяца после занятия Св.Креста Добрармией среди белого дня в центре города расстрелял 60 больных красноармейцев, взятых им из госпиталя вопреки протестам персонала, не имея ни приказа об этом, ни приговора суда. Недострелянные ползали по городу и залезали в частные дома. Начальником уезда произведено форменное дознание, которое доставлено к прокурору. Полк. Мшанецкий, помимо совершенно невероятных действий, вешал людей на бульварах и уличных фонарях…»

Что же это за невероятные действия, о которых Эйлер побоялся рассказать даже в личном дневнике? Что-то подобное утонченным развлечениями полковника Кожина? Возможно. Кстати, самым гнусным большевистским злодеянием, описанным Эйлером, явилось … разорение местной школы. Книжки порвали, стекла побили, намусорили - есть над чем повздыхать утонченному интеллигенту. Чернь! Как таких не вздернуть…

Не случайно, видно, уже в 20-х годах, бывший белый генерал Сахаров, находясь в эмиграции в Германии, писал в своей книге: «Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его».

Напоследок важно подчеркнуть вот что. Мы вовсе не хотим представить большевиков невинными ягнятами, записными вегетарианцами от политики. Конечно, красный террор как система УСТРАШЕНИЯ эксплуататорских классов тоже имел место. Конечно, были и «эксцессы», и невинные жертвы. Любое насилие насильственно. К сожалению, история не знает иных методов. Скрупулезно высчитывать - „первые погубили сто тысяч, а вторые сто тысяч и двоих; значит, первые лучше“ - как раз есть наибольшее лицемерие и людоедское ханжество
-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.
 
email

 Top
Григорий Не я Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 13:13
Post Id


Генерал - полковник





Сообщений всего: 56434
Дата рег-ции: 24.01.2014  
Репутация: 131

[+]


 STiv пишет:
: «Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его».
Согласен на все сто.
 
email

 Top
STiv Пользователь
Отправлено: 22 сентября 2016 — 13:33
Post Id



генерал-майор





Сообщений всего: 35872
Дата рег-ции: 3.02.2011  
Репутация: 145

[+][+][+]


Белый террор в Майкопе осенью 1918 года

В сентябре-октябре 1918 года после занятия города Майкопа 1-ой Кубанской дивизией генерала Покровского в городе и предместьях было самыми страшными методами казнено, повешено и просто вырезано почти 4 000 жителей, которые так или иначе были под подозрением в сотрудничестве с Советской властью. Вырезали даже тех, кто просто работал на национализированных большевиками предприятиях города. Кровавая расправа над майкопцами длилась почти полтора месяца без перерыва.

Всё началось с такого вот приказа озверевшего от собственной безнаказанности белого "героя", генерал-майора Покровского.

"Приказ №2 по городу Майкопу, 8 сентября 1918 г.
За то, что население города Майкопа (Николаевская, Покровская и Троицкая слободки) стреляло по добровольческим войскам, налагаю на вышеупомянутые окраины города контрибуцию в размере одного миллиона рублей.

Контрибуция должна быть выплачена в трехдневный срок.
В случае невыполнения моего требования вышеупомянутые слободки будут сожжены дотла. Сбор контрибуции возлагаю на коменданта города есаула Раздерищина.

Начальник 1-й Кубанской казачьей дивизии генерал-майор Покровский."

Местный монах Илидор свидетельствовал:
«Утром, 21 сентября, в Майкопе я увидел около вокзала, со стороны полей, массу изрубленных трупов. После мне объяснили, что ночью было зарублено 1,600 большевиков, захваченных в городском саду и сдавшихся в плен. На виселицах я видел 26 человек.

Я видел далее, как с дубильной фабрики вели 33 юношей; вели из-за того, что они работали на национализированной фабрике. Все шли босые, в одном белье. Шли в ряд связанные за руки друг с другом. Офицеры и казаки шли сзади и хлестали их плетями. Трех юношей повесили; остальных ждала ужасная процедура. Тридцать связали по два и поставили на колени. Одному из пары приказывали откинуть голову назад, другому наклонить голову вперед.

Когда юноша делали это, шашками рубили шеи и лица, приговаривая:
— Держи голову ниже! Задери морду выше!
При каждом удара толпа колыхалась от ужаса, и нёсся отрывистый стон. Когда все пары были изрублены, толпу разогнали плетями".

Агентурное донесение в Особое отделение контрразведки Отдела Генерального штаба при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России. Ноябрь 1918 года.
"Основанием для наложения на жителей окраин г. Майкопа контрибуции и жестокой с ними расправы для ген. Покровского послужили слухи о стрельбе жителей по отступающим войскам генерала Геймана 20 сентября при обратном взятии большевиками г.Майкопа.

По обследовании этого вопроса выяснено, что последним из города от дубильного завода (Николаевский район) отступил четвертый взвод офицерской роты, ведя непосредственную перестрелку с цепями наступавшего с восточной части города противника. Таким образом, в этом случае является весьма трудным установить прямое участие жителей Николаевского района в стрельбе по войскам генерала Геймана. Покровский район настолько удален от пути отступления войск, что физически по своему местоположению не мог принять участие в обстреле войск, не исключая, конечно, возможность случаев единичной стрельбы во время начала наступления на улицах города.

Со стороны Троицкого края, вернее, так называемого "Низа", с островов реки и берегов установлены случаи стрельбы по переходящим через реку бегущим жителям г. Майкопа, но убитых и раненых не было. Это до некоторой степени указывает что стрельба не была интенсивной и носила случайный характер.

Перед уходом большевиков из Майкопа окраины неоднократно подвергались повальным (Афипским полком Воронова), единичным (Ейский полк Абрамова) обыс-кам. Обыскивались окраины и по занятии Майкопа отрядом генерала Геймана. Все это указывает на то, что население окраин, как таковое, не могло иметь оружия, и таковое могло находиться лишь у отдельных лиц. Кроме того, и большевиками, и генералом Гейманом предлагалось населению сдать имеющееся оружие, каковое и было снесено в значительном количестве.

Между тем при занятии гор. Майкопа в первые дни непосредственно по занятии было вырублено 2 500 майкопских обывателей, каковую цифру назвал сам генерал Покровский на публичном обеде.
Подлежащие казни выстраивались на коленях, казаки, проходя по шеренге, рубили шашками головы и шеи. Указывают многие случаи казни лиц, совершенно непричастных к большевистскому движению. Не помогало в некоторых случаях даже удостоверение и ходатайство учреждения. Так, например, ходатайство учительского совета технического училища за одного рабочего и учительского института за студента Сивоконя.

Между тем рядовое казачество беспощадно грабило население окраин, забирая все, что только могло. Прилагаемый список взятого казаками в садах (смотри показания Божкова) и копия жалобы атаману области редактора газеты Рогачева в достаточной степени указывают на характер "обысков", чинимых казаками дивизии ген. Покровского.
Ужасней всего то, что обыски сопровождались поголовным насилием женщин и девушек. Не щадили даже старух. Насилия сопровождались издевательствами и побоями. Наудачу опрошенные жители, живущие в конце Гоголевской улицы, приблизительно два квартала по улице, показали об изнасиловании 17 лиц, из них девушек, одна старуха и одна беременная (показания Езерской).
Насилия производились обыкновенно "коллективно" по нескольку человек одну. Двое держат за ноги, а остальные пользуются. Опросом лиц, живущих на Полевой улице, массовый характер насилия подтверждается. Число жертв считают в городе сотнями.

Любопытно отметить, что казаки, учиняя грабежи и насилия, были убеждены в своей правоте и безнаказанности и говорили, что "им все позволено".

Из воспоминаний эмигранта. Н. В. Воронович. Меж двух огней // Архив русской революции. Т. 7. – Берлин, 1922 г.:
"Прибежавший в Сочи крестьянин села Измайловка Волченко рассказывал ещё более кошмарные сцены, разыгравшиеся у него на глазах при занятии Майкопа отрядом генерала Покровского.

Покровский приказал казнить всех не успевших бежать из Майкопа членов местного совета и остальных пленных. Для устрашения населения казнь была публичной. Сначала предполагалось повесить всех приговоренных к смерти, но потом оказалось, что виселиц не хватит. Тогда пировавшие всю ночь и изрядно подвыпившие казаки обратились к генералу с просьбой разрешить им рубить головы осужденным. Генерал разрешил. На базаре около виселиц, на которых болтались казненные уже большевики, поставили несколько деревянных плах, и охмелевшие от вина и крови казаки начали топорами и шашками рубить головы рабочим и красноармейцам. Очень немногих приканчивали сразу, большинство же казнимых после первого удара шашки вскакивали с зияющими ранами на голове, их снова валили на плаху и вторично принимались дорубливать…
Волченко, молодой 25-летний парень, стал совершенно седым от пережитого в Майкопе."


Из воспоминаний белого генерала, начальника штаба 1-го армейского Добровольческого корпуса Е.И.Доставалова: «Путь таких генералов, как Врангель, Кутепов, Покровский, усеян повешенными и расстрелянными без всякого основания и суда… Однако по общему признанию в армии наибольшей кровожадностью отличался генерал Покровский».

Это лишь один пример одного небольшого города, захваченного "их благородиями" во время Гражданской войны.
Гражданская война была насыщена жестокостями с обеих сторон, на то она и гражданская война.
Однако белые почему-то всё-таки её проиграли. Почему?
Спросите об этом у генерала Покровского.http://golos2007.livejournal.com/975978.html
Прикреплено изображение (Нажмите для увеличения)
.................................

-----
Сбили с ног, сражайся на коленях. Не можешь встать, атакуй лежа.




 
email

 Top

Страниц (4): [1] 2 3 4 »
Сейчас эту тему просматривают: 1 (гостей: 1, зарегистрированных: 0)
Метки: 
« Гражданская война »




Все гости форума могут просматривать этот раздел.
Только зарегистрированные пользователи могут создавать новые темы в этом разделе.
Только зарегистрированные пользователи могут отвечать на сообщения в этом разделе.
 
великая отечественная война оружие, афоризмы короткие смешные


Карта сайта



Военно-исторический форум, история России, военная история