По следам капитана Татьяна.

Одним из запоминающихся эпизодов в художественном фильме «Нормандия-Неман» является трагический момент гибели капитана Тарасенко, исполнявшего песню «Татьяна», которого сбил молодой французский летчик Шардон. Однако в реальной жизни все было несколько иначе. Образ капитана Тарасенко – собирательный. Офицером, который прекрасно играл на баяне и задушевно пел песни, был комэск, старший лейтенант, а потом капитан, Серегин Василий Георгиевич. Он легко сошелся с французскими летчиками и помогал им осваивать новую для них технику, делился опытом боевых вылетов. У аспиранта Жозефа Риссо возникли проблемы с произношением фамилии Серегин. Он, извинившись, стал называть своего старшего товарища капитаном Татьяна – так незаметно среди французских летчиков Василий Георгиевич стал «капитаном Татьяной». В отличие от киношного капитана Татьяны, Серегин пережил войну и успел записать на свой счет 16 сбитых самолетов противника. Был сбит один раз и успешно спасся с парашютом, причем помог спастись ему Жозеф Риссо, разглядевший атакующую со стороны солнца немецкую пару истребителей. По окончании войны Василий Георгиевич сопровождал французских летчиков домой и в составе делегации СССР присутствовал на приеме у генерала Шарля де Голля. Утверждают, что на табличке напротив его стула вместо фамилии и инициалов было просто написано: капитан Татьяна – если это легенда, то это красивая легенда...
А вот тем советским летчиком, которого действительно сбил молодой французский пилот, был старший лейтенант Василий Архипов. 8 июня 1944 года на перехват двух FW-190 вылетело дежурное звено старшего лейтенанта В. Архипова. Фашисты издали увидели нашу четвёрку, развернулись и на большой скорости со снижением пошли обратно. Догнать их не удалось. Архипов доложил об этом на КП и получил разрешение вернуться. В это же время с соседнего аэродрома на перехват тех же FW-190 поднялось дежурное звено, в составе которого был молодой французский лётчик Морис Шалль. «Нормандцы» прибыли в заданный район позднее четвёрки Архипова.
В отличии от киношного Шардона, который прибывает в СССР в первой группе французских летчиков, Морис Шаль прибыл в «Нормандию» в марте 1944 года и его боевая карьера началась крайне неудачно - в одном из первых боевых вылетов он, по ошибке, атаковал самолёт соседнего полка Василия Архипова, приняв его за вражеский. Архипов видел, что его атакует «Нормандец» и передал об этом по радио своему ведомому. Затем пытался покачиванием крыльев дать понять, что он — свой. Но Морис вошёл в азарт и тут же сделал второй заход…
Если бы Морис Шалль был советским пилотом, ему неминуемо грозил бы штрафной батальон. Однако командир дивизии Г.Н. Захаров принял решение оставить Шалля в составе полка и допустить его к выполнению боевых задач. Сложно себе представить, что переживал в душе французский летчик, но совершенно очевидно, по воспоминаниям его однополчан, что вины с себя за произошедшее он не снял. Более того, из-за давящего чувства вины Морис искал гибель в бою, как писали его однополчане: «казалось, он в бою ищет саму смерть, но чем активней он ее искал, тем с большим желанием она его избегала». Морис Шалль записал на свой счет 10 самолетов противника и по праву считался одним из лучших пилотов среди нормандцев. Если в конце фильма Шардон благополучно возвращается с боевого задания, то во время боев за Восточную Пруссию Морис не вернулся с очередного задания. Поскольку очевидцев его гибели не было и останки пилота обнаружить не удалось, Морис Шалль числится пропавшим без вести…

Здравствуйте!
Мой отец Ботороев Владимир Буинович был авиатехником у Серегина Василия Георгиевича. Про войну рассказывал мало. Я лишь запомнил лишь то немногое, что он рассказывал при встрече с товарищами, которые тоже прошли Великую Отечественную войну. Как еще в начале войны его ранило в ногу осколком, когда он прогревал мотор перед вылетом. Как во время бомбежки прыгнул в вырытую щель перед взрывом бомбы, а когда бомбежка окончилась, он почувствовал на лице кровь, но это оказалось, что он разбил об дно щели чирей на лбу. Как проспал около суток после того, как не спал трое суток подряд. Как с помощником разбирал и вывозил из литовского болота самолет, который упал на вынужденную израсходовав горючее при перебазировании потому, что, а ведущий бомбер заблудился. При этом он рассказывал, что простые крестьяне литовцы к ним относились весьма лояльно. Как глупо погиб офицер из охраны аэродрома после того, как отец вместе с другими техниками участвовал в ловле диверсантов около аэродрома. Он зашел в помещение, расстегнул поясной ремень и пистолет, который быз заткнут за этот ремень, упал вверх стволом и выстрелил. Офицер сказал, что так и убить кого-нибудь можно, наклонился чтобы поднять пистолет и упал замертво. Пуля вошла в живот, а вышла у шеи.
Второе ранение он получил в руку и уже на моей памяти ему вынули осколок из руки, а в ноге осколок так и остался. Я думаю, что благодаря этим ранениям отец остался жив потому, что авиатехников со временем переучивали в в летчики и многие из них погибали в боях. Войну закончил гвардии старшиной.
Как то раз я спросил его за что он получил свои награды - 2 ордена Красной звезды, За боевые заслуги, За взятие Кенигсберга? На это он ничего толком и не ответил. Домой вернулся через 7 лет в августе 45-го.
В мирное время он заслужил 2 ордена Трудового Красного Знамени, орден Знак почета, медаль За освоение целины. Как и все ветераны получил орден Великой Отечественной войны. В быту отличался исключительной изобретательностью. Имел хорошие столярные и слесарные навыки, полученные на войне, хотя с эго работой демонстрировать это случалось не часто.