Ангел смерти и его "потомки".

Архивы нацистского преступника Йозефа Менгеле, "ангела смерти", выставлены на торги для продажи в частную коллекцию. По сообщению израильской газеты "Гаарец", в четверг, 21 июля, аукционный дом Alexander Autographs, штат Коннектикут, выставит на торги "лот No.4": личные дневники, записные книжки и рукописи доктора Йозефа Менгеле, "ангела смерти", ставившего опыты над заключенными Освенцима. 95% материалов коллекции, составленной из 31 записной книжки Менгеле (3.380 страниц), никогда не были опубликованы. Практически все записи сделаны чернилами и датированы периодом с 1960-го по 1975 год, года Менгеле жил в Аргентине, Парагвае и Бразилии.

ИА REX: Могут ли такие документы быть товаром? Может их место в антифашистских музеях и архивах, где они должны быть доступны исследователям: историкам, психологам, писателям?

Политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития (Россия) Григорий Трофимчук: Проблема состоит в том, что чем дольше нацистские артефакты не будут являться объектами купли-продажи, тем больший ажиотаж и соответствующие цены будут сопровождать эту группу товаров в ближайшем будущем. Теоретически, ждать этого осталось недолго: всё начнёт происходить лет через двадцать после того, как умрёт последний живой свидетель последней большой войны.

Надо видеть, с каким затаённым восторгом сегодняшние тайные владельцы, скажем, вещей Геринга говорят о них своим собеседникам – вот Его ружьё, вот Его машина. Ничего нового, запретное тянет к себе всегда.

Запрет на документы палачей должен быть полным, без изъятий. Чем, например, отличаются рукописи Наполеона от рукописей Гитлера? Чем писанина Малюты Скуратова отличается от дневников Йозефа Менгеле? Тем не менее, садист Наполеон, погубивший чуть ли ни половину населения Европы, – у нас безоговорочно в статусе романтического героя, а Гитлер, не изгадивший, в отличие от императора Франции, Москву – проклят на века. Другими словами, следует запретить все подобные вещи, без пробелов и срока давности. Или – всё разрешить.

Если поместить каллиграфию Менгеле в музей, под стекло и сигнализацию, то, тем самым, им будет сделана прекрасная реклама – тайные поклонники будут ходить веками в эту сакральную нишу и наслаждаться. Но если продать дневники какому-то закулисному ценителю, то государство получит деньги, а сами рукописи исчезнут для общества навсегда. Такие коллекционеры даже жёнам дают эти сокровища в руки далеко не по всем праздникам. А из архивов и хранилищ их рано или поздно выкрадут, подменят, точно так же продадут. Таким образом – правильнее продать.

Эксперт по вопросам безопасности и кризисным ситуациям Фёдор Яковлев: К сожалению, в наше время товаром становится абсолютно всё, - вне принципов, морали и традиций.

Политолог, научный сотрудник института Кавказа (Армения) Грант Микаэлян: Для меня, как исследователя (хоть и в несколько другой области), принципиально важен вопрос доступности информации. То есть эта информация, безусловно, должна быть доступна исследователям. Другой вопрос в том, должен ли это быть обязательно подлинник или возможна копия.

То же самое касается музеев: эти документы могут располагаться там, а может там находиться и их копия. Безусловно, оригинал предпочтительнее как для исследователей, так и для музеев, поскольку эти документы представляют важность для всего человечества, а не для узкой группы лиц.

С другой стороны это философский вопрос и рефлексия здесь может привести к мучительной дилемме: имеют ли вообще деньги право на существование или должны ли люди получать вознаграждение за свой труд, ведь он имеет общественное значение? Коммерциализировано сегодня абсолютно всё: продаются картины известных художников за баснословные деньги, продаются территории (острова), продаётся право голоса на выборах, продаются люди, продаётся кровь, органы и даже право спасти жизнь (врачи ведь небесплатно операции делают даже тем, кто умрет, если помощь не будет оказана в срок).

В таких условиях неизбежна коммерциализация и музейных экспонатов. Бороться с этим бесперспективно: сегодняшний Дон Кихот немногочисленен, слаб, в общем, не на коне, да и сам любит в свободное от донкихотства и работы время зайти в интернет со своего гаджета.

Культуролог, кандидат философских наук (Германия) Лариса Бельцер-Лисюткина: Такие документы, - какие именно? Где грань, которая отделяет "такие" от "не таких"? Вспомните не такую уж давнюю историю с письмами Пастернака к Ольге Ивинской. Они были конфискованы органами КГБ при аресте Ивинской. Её наследники потребовали вернуть их им после реабилитации Ивинской. А ЦГАЛИ отказался выполнить это требование, ссылаясь на то, что это национальное достояние и должно находиться в общедоступных музеях и архивах.

Это нормально, что у наследников женщины, ставшей жертвой сталинского террора, отняли наследство? Ведь эти письма имели огромную рыночную стоимость. Как и дневники Менгеле. На каком основании можно отнять у законного владельца его собственность? Увы, но исторические документы являются товаром и имеют рыночную стоимость.

Финансист и блогер Нестор Комарницкий: Есть множество вещей, которые вряд ли должны были быть товаром, к примеру, "Подсолнухи" Ван Гога. Им, если проводить аналогию, самое место, пожалуй, в парижском Лувре или в роттердамской галерее van Beuningen Museum, а не в офисе компании "Ясуда".

Что касается дневников Менгеле, то считаю, что их реальное содержание действительно должно быть доступно исследователям. Если после обеспечения такой доступности подлинник и был бы впоследствии продан, то ничего страшного в этом я не видел бы. Что касается нынешнего факта продажи, то он, увы, просто станет лишним поводом для спекуляций разного рода деятелей вокруг истории.

Журналист Александр Белковский: Дневники нациста Йозефа Менгеле нельзя выставлять на продажу, так как их купят неофашисты, как в старом, добром советском кинофильме «Тегеран-43». Они должны храниться где-нибудь в надежном историческом архиве в назидание потомкам. Ведь и в наши дни у Менгеле немало последователей. Вначале 90-х я узнал о том, что в Кременчугском доме малютки деток кормили барбитуратами, чтобы они не плакали, а спокойно спали. А узнал я об этом из рабочего дневника, который дала мне выпускница Кременчугского медицинского училища, побывавшая там на практике. Помню, в моей статье, напечатанной в городской газете, была такая фраза: «Возрадуйся дух фашистского врача-изувера Йозефа Менгеле! В Кременчуге работают твои достойные преемники». Кстати, статью до сих пор вспоминают.

Напомним, что Йозеф Менгеле (нем. Josef Mengele; 16 марта 1911, Гюнцбург, Бавария — 7 февраля 1979, Бертиога, штат Сан-Паулу, Бразилия) — немецкий врач, проводивший опыты на узниках лагеря Освенцим во время Второй мировой войны. Доктор Менгеле лично занимался отбором узников, прибывающих в лагерь, и за время своей работы отправил более 40 000 человек в газовые камеры лагеря смерти. После войны переселился из Германии в Латинскую Америку, опасаясь преследований. Попытки найти Менгеле, чтобы предать его суду, не увенчались успехом, хотя, по утверждениям Рафи Эйтана и ещё одного из ветеранов «Моссада» Алекса Меллера, они выследили Менгеле в Буэнос-Айресе во время проведения операции по похищению Адольфа Эйхмана, но захватывать его одновременно с Эйхманом или сразу же после захвата последнего было слишком рискованно. Умер в 1979 году в Бразилии.

В кругу знакомых Йозефа Менгеле звали Беппе (итал. Beppe, итальянское уменьшительное от Джузеппе — Йозеф), но миру он стал известен как «Ангел Смерти из Освенцима» (Ангелом Смерти прозвали его заключённые).