Ленин против Ленина, или о немецких деньгах.

«Реакционный бастион» и «варварская орда»: Россия в зеркале марксистской мысли

Карл Маркс и Фридрих Энгельс, основоположники теории научного коммунизма, провозгласившие лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», вошли в историю как проповедники интернационализма и борцы против угнетения. Их учение вдохновляло революционеров по всему миру, в том числе и в России, где оно, по иронии судьбы, нашло самое радикальное воплощение. Однако при ближайшем рассмотрении текстов самих «классиков» и их переписки вырисовывается картина не столь однозначная. За фасадом интернационализма порой проглядывает весьма специфическое, если не сказать предвзятое, отношение к целым народам, особенно к славянам и, в первую очередь, к русским. Российская империя в их трудах предстает не просто как объект классового анализа, а как главный враг прогресса, «жандарм Европы», средоточие реакции и варварства.

Ненависть Маркса и Энгельса к царской России имела под собой, конечно, и объективные причины. Российская империя в XIX веке действительно была оплотом самодержавия, подавляла революционные движения как внутри страны, так и в Европе (вспомним подавление польского восстания 1830-31 гг. или венгерской революции 1849 г.), вела активную экспансионистскую политику. Для Маркса и Энгельса, живших в Европе и мечтавших о революции на Западе, Россия была главной угрозой, силой, способной в любой момент вмешаться и раздавить ростки свободы. Критика российского самодержавия, его агрессивной внешней политики, его роли в подавлении революций – лейтмотив многих их статей и писем.

Однако эта критика часто переходила грань политического анализа и приобретала черты откровенной русофобии, распространяясь с режима на всю страну и ее народ. В их текстах Россия предстает как нечто чуждое Европе, как «варварская орда», угрожающая цивилизации. Они пишут о «деспотической» природе русской власти, якобы уходящей корнями в монгольское иго, о «рабской» психологии русского народа, о его «неисторичности». Энгельс, например, в своих работах по военной истории часто подчеркивал отсталость русской армии, ее неспособность к маневру, пассивность солдат, объясняя это общим уровнем «варварства» страны. Даже успехи русского оружия (например, победы Суворова) они старались принизить или объяснить случайностью.
(Добавление)
Особенно ярко их отношение проявилось во время Крымской войны (1853-1856). Маркс и Энгельс горячо поддерживали Англию и Францию, воевавших против России в союзе с Османской империей. Они видели в этой войне шанс ослабить главного врага европейской революции. В своих статьях для «New York Daily Tribune» Маркс не жалел черных красок для описания России, ее армии, ее дипломатии. Он писал о «коварстве» Петербурга, о «монгольском» характере русской экспансии, предрекал неизбежное поражение России и даже ее распад. Энгельс вторил ему, анализируя военные действия и постоянно указывая на слабость и некомпетентность русского командования и отсталость вооружения. Их анализ был не просто критическим – он был откровенно враждебным, полным нелестных эпитетов и мрачных прогнозов для России.

Эта позиция не была случайной. Для Маркса и Энгельса Россия была не просто одной из реакционных монархий – она была воплощением всего того, что мешало наступлению светлого коммунистического будущего в Европе. Она была «твердыней контрреволюции», которую необходимо было сокрушить. Поэтому любая война против России, любое ее ослабление приветствовалось ими как шаг к мировой революции. И в этой борьбе все средства казались хороши, включая использование откровенно русофобских стереотипов, популярных в то время в Европе. Критика политического режима незаметно перерастала в неприязнь к стране и ее народу в целом.

«Неисторические народы» и панславистская угроза: славянский мир под прицелом классиков

Негативное отношение Маркса и Энгельса не ограничивалось одной лишь Россией. Оно распространялось и на многие другие славянские народы, особенно на тех, кто, по их мнению, играл «реакционную» роль в европейской политике или мешал осуществлению их революционных планов. Наиболее ярко это проявилось в статьях Фридриха Энгельса, написанных во время и после революций 1848-1849 годов в Европе, особенно в его работах о «неисторических народах».
(Добавление)
Концепция «неисторических народов» (geschichtslose Völker) была заимствована Марксом и Энгельсом у Гегеля, но получила у них специфическое политическое звучание. Согласно этой концепции, не все народы способны создать собственную государственность и внести вклад в исторический прогресс. Существуют народы «исторические» (немцы, венгры, поляки, итальянцы – те, кто активно участвовал в революциях 1848 года на «правильной» стороне) и народы «неисторические», лишенные собственной истории и государственности, обреченные либо ассимилироваться более «прогрессивными» соседями, либо служить инструментом в руках реакционных сил. К числу таких «неисторических» народов Энгельс без колебаний относил большинство славян Австрийской империи – чехов, словаков, хорватов, сербов, словенцев, а также румын и некоторых других.

Почему? Главная причина – их роль в революции 1848-1849 годов. В то время как немцы и венгры подняли восстание против Габсбургской монархии, стремясь к национальному объединению и демократическим реформам (как это виделось Марксу и Энгельсу), южные славяне (хорваты под предводительством бана Елачича, сербы в Воеводине, чехи) в большинстве своем поддержали австрийского императора. Они опасались усиления немецкого или венгерского национализма и видели в Габсбургах своего защитника. Они сражались против венгерских и венских революционеров, помогая подавить восстание. Это вызвало ярость у Маркса и Энгельса, видевших в этом предательство дела революции.

В своих статьях в «Neue Rheinische Zeitung» Энгельс обрушился на южных славян с резкой критикой, обвиняя их в «контрреволюционности», «отсутствии исторической жизнеспособности», «реакционности». Он писал, что эти народы – лишь «обломки наций», не имеющие будущего, и что их удел – либо исчезнуть в «революционной буре», либо стать орудием в руках главного врага революции – царской России. Энгельс не стеснялся в выражениях, используя весьма «нелестные эпитеты» и делая «специфические прогнозы относительно будущего славянских наций». Он утверждал, что эти народы «никогда не имели своей собственной истории», что их национальные движения – лишь маскарад, скрывающий их реакционную сущность. Их борьба за национальные права объявлялась им контрреволюционной помехой на пути прогресса. Особенно доставалось чехам и хорватам.

Энгельс прямо заявлял, что в грядущей мировой войне, которая неизбежно последует за революцией, эти «реакционные народы» должны будут исчезнуть с лица земли. «Всеобщая война… сотрет с лица земли даже имя этих упрямых маленьких наций», – писал он. Это была не просто критика их политической позиции – это был фактически приговор целым народам, вынесенный с позиций «исторической необходимости». Трудно отделаться от впечатления, что за революционной фразеологией скрывалось глубокое предубеждение, если не презрение, к этим «малым» славянским народам, посмевшим встать на пути «прогрессивных» немцев и венгров.

Цензура была и при царях.... Что за претензии от липового монархиста....
-----
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней....