Casus belli

И ответ этот дан совершенно прямо в одной из сцен фильма, которая является ключевой для понимания. Герой фильма, мальчик Игнат, сын главного героя Алексея, от лица которого ведётся повествование, видит в зеркале странную женщину в чёрном – подчёркнуто аристократическую даму со служанкой. Она просит его достать тетрадь из шкафа на третьей полке с края, а затем – прочесть страницу, заложенную лентой.

Сперва он читает такую фразу: «Руссо в Дижонской диссертации на вопрос, “Как влияют науки и искусства на нравы людей?”, ответил – “Отрицательно”». Но женщина его прерывает и просит читать только то, что подчёркнуто красным карандашом, поскольку «у нас мало времени».

Это великий диалог, смысл которого, кажется, очень мало, кто понимает. Казалось бы, почему тут появляется Руссо? Когда меня спрашивают, какого одного человека я бы вычеркнул из истории, обычно ожидают ответа: Гитлера, Ленина, Сталина. Я всегда отвечаю – Жан-Жака Руссо, потому что если бы его не было, то не было бы и всех этих остальных безобразий с идеей, что цивилизация и прогресс противоречат естественной природе человека, с идеей «доброго дикаря», идеей всеобщего равенства через так называемый «общественный договор», который является на деле абсолютным концлагерем. Большего ущерба человеческой мысли и человеческой жизни, чем Руссо, из мыслителей никто не нанёс и вряд ли уже нанесёт. Руссо – отец якобинского террора, ГУЛАГа, маоистской культурной революции, БЛМ, вокеизма и прочего.

Тарковский чётко здесь показывает, отсылая к той самой Дижонской диссертации, которая направлена против искусства, культуры и науки, что у нас нет времени этого читать, у нас слишком мало времени на то, чтобы читать Руссо.

Дальше следует тот самый ключевой кусок, который формулирует место России в истории. Игнат читает:

«Нет сомнения, что разделение церквей отъединило нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые её потрясали, но у нас было своё особое предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена. Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру. … Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. … положа руку на сердце, разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? … Хотя лично я сердечно привязан к Государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблён, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал. Из письма Пушкина Чаадаеву. 19 октября 1836 года».
(Добавление)
Здесь, конечно, ключ к фильму «Зеркало», это ключ к мировоззрению Тарковского, его декларация, центральная для этого фильма, которая весь его историософский пласт, наряду с личным пластом, с психоаналитическим пластом. Интересно, что первоначально этот пушкинский монолог о щите Европы Тарковский намеревался включить в «Андрея Рублева», вложив его в уста тому самому никулинскому ключарю (что ещё раз подтверждает, что именно этот герой – глашатай историософии Тарковского). Затем эта центральная для Тарковского тема была перенесена в «Зеркало».

Никто не может отрицать, что историософский пласт в «Зеркале» очень важен, он даже задаётся документальными кадрами, идущими на протяжении всего фильма. Эти документальные кадры настолько выразительны, что Тарковского даже обвиняли в том, что его документальные сцены – подделка, что он снял их сам. А он пересмотрел километры пленки, чтобы найти нужные ему кадры.

Фильм "Зеркало"
В этих документальных кадрах есть наглядная визуализация образа России как щита Европы – события 1969 года на острове Даманском, где русские солдаты, сцепившись за руки, сдерживают напор китайских маоистов с книжечками, цитатниками Мао. Маоистский Китай пытался захватить часть территории Советского Союза. Сначала это были мирные попытки захвата, потом уже вооружённые, наши там впервые применили против китайцев «Грады».

Этот образ китайской угрозы, нового обличья панмонголизма, как его называл философ Владимир Соловьёв, был актуален для всей советской интеллигенции, для всего советского культурного сообщества. Через отрицание маоизма русский интеллигент в советское время мог отрицать и оголтелый коммунизм и утверждать своё русское сознание как сознание европейца.

Это очень роднило Тарковского с Солженицыным, который тоже всячески подчёркивал важность китайской угрозы, чтобы отвратить советскую власть от ориентации на коммунизм. Его он предлагает прямо отдать китайцам: «Отдайте им эту идеологию! Пусть китайские вожди погордятся этим короткое время. И за то взвалят на себя весь мешок неисполнимых международных обязательств, и кряхтят, и тащат, и воспитывают человечество, и оплачивают все несуразные экономики, по миллиону в день одной Кубе, и содержат террористов и партизан южных континентов», –пишет Александр Исаевич в своём «Письме к вождям Советского Союза».

Вот только Волкона история "его" народа не устраивает.... Все ищет альтернативу.... Даже в Германии....
-----
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней....